Переписка И. С. Шмелева и О. А. Бредиус-Субботиной. 1942-1950 годы. Часть 10.

26.VI.45

Дорогая моя Олюша-страдалица, золотое сердечко! Наконец, разрешено писать в Голландию. Сегодня твое, от 16.VI. С милыми - какие же они чистые! - полевыми скромнушками (и жасмин за полевой считаю!). Поцеловал не раз. И в них - твой образ. Получил твое письмо из Anvers, открытку из Schalkwijk'a ⁴¹⁷ . Это, сегодня, 3-ье. Тебе послал 12.VI ⁴¹⁸ - как только получил из Anvers - письмо и открытку - на Anvers, не зная, что можно прямо на Pays-Bas. Радость-свет осияла меня: ты есть! Хотя на сердце было не- тревожное, - только томился неизвестностью, тебя лишенный. О, это было почти непереносимо, до немого вскрика. Утратить тебя - родную душу, свет мой живоносный, - было бы так неправосудно! так жестоко!! - Еще в сентябре 44 вспыхнула надежда (наступление англичан!) ⁴¹⁹ - вот, освободят район, где ты... - и - тщетно: еще надо было ждать во-семь месяцев. Ото всего тяжкого и болезненного спасала вера в тебя, работа. Да, II кн. "Путей Небесных" завершена, - она страниц на 80 больше I-ой. Но надо III, м. б. и IV. Эта, II-ая, была очень трудная. - Что было страшного? Да все... стоит ли ворошить! Можно было ждать всего. Это было чудо, что уцелел Париж. У немцев был м. б. адский план. Многое было минировано ⁴²⁰ . Словом - Чудо Парижа. Как, в нашем, - Чудо России. Есть , есть чудеса! Оставим благоговейно - касаться сего, уяснять. И над тобой было - Чудо. Ясно. Ибо возможно было все. Не место здесь писать о многом. Этого не упишешь: можно лишь о сем говорить сердцем к сердцу. Лишения... - ну, были. Да что - материальные лишения! Ну, не будем о страшном, о непостигаемом звере в людях. В такого зверя я не верил. Чище о человеке думал. Мы еще и не постигаем, чему - свидетели. Не подходят мерки привычные. М. б. зреет для Мира - проявление Божества: откровение. Ибо бессильно человечество найти верную дорогу. На мою оценку, ровно ничего не распутано. Я тщетно ищу намеков на провидчески-углубленное отношение к сущему, - и - в текущей печати - не слышу звука. Где властный призыв к нравственному очищению?! к следованию вечным Законам? Без сего - строить на песке. Для меня всегда было ясно, что национал-социализм, безбожный, - провал, рано ли, поздно ли. Это - посадка дерева без корней. Несколько дней оно простоит, будто и живое. Для итога в делах человеческого строительства жизни - сроки - в десятилетия, больше. Что б там ни было в видимости, для меня одно неколебимо: свет с Востока, или его не будет. Помню, писал я тебе года 2 тому: (в 1943?) "Россия вступает в стадию своего мирового прославления... не знаю только: путем ли Голгофы или в государственно-политическом смысле?" Да. Она ныне - на виду . Позиция занята. Ее глас не может быть не услышан, это - новое Слово - миру. Скажет ли? И - что?! "Да будет воля Твоя"! ⁴²¹ - О себе писал, болел месяца 3, глубокий бронхит. Ослабел. И все-таки писал. Иначе - погиб бы от тоски неизбывной. Заметил в себе некую перемену: стал терпимей к людям, м. б. и благостней. Стараюсь никого не винить, не питать дурного чувства к кому бы то ни было: все поражены болезнью, все - во грехе. Стараюсь делать , но куда же мне до тебя! Ты - мне - идеальное мерило. Вся ты. Чудесное творение Господне. - Особых лишений не испытал, а о нехватках что говорить. Но страшных ожиданий было густо. Давило. Находил смягчение в молитве. - Напиши, неужели и сад погиб? навсегда? Морской водой залило? Какие меры приняты? Какое счастье, что твой сейф цел, и письма, и копии рукописей, да? Видишь: это - надо, для чего-то . Скажи, неужели тебе теперь предстоит нужда? Оля, я тебе тогда последнее отдам, что у меня найдется. Правда, теперь, - когда еще нет речи о продаже авторских прав, - у меня совсем немного, да и то - не здесь. Юле трудно, ее нет в Париже. Ив уцелел, девочка - прелестна! Напиши о судьбе животных, птиц, - меня всегда интересует живое. Твоя грудь как? Как с глотаньем? Все напиши. Что - с доктором-хирургом? Были вести по газетам, что в Голландии много расстрелянных (забастовка железнодорожников) немцами. Как ты питаешься ? 9 июня - весь был с тобой. Я уже писал о французском и швейцарском издании "Путей" (к зиме) и еще "На морском берегу" - в Швейцарии. О Чехове - тоже. Видишь, - я не гулял. Но сильно похудел, - куда же еще? Бывали боли мои. Старею. Негде печататься, издаваться. Наша печать - горевая, м. б. и вовсе ее нет. Не касаюсь сего.

Родненькая моя, нежно тебя целую и - склоняюсь перед тобой. Горячий привет присным. Я - когда мог - молился.

Милый мой дорогой Ванюша,

⁴²² , и по почте. Несказанно рада узнать, что ты цел и что не так уже вас там потрепала война. Все время стремилась тебе, дружок, писать, но болею и препротивно - будто бы дизентерия. Уже несколько раз были странные припадки сильного жара (на 1 сутки) и тошноты, и проходило. А вот теперь очень сильно схватило. Жарище был ужасный, 39,2° я еще хорошо себя чувствовала, а уж ночью и не знаю, сколько было, потому что когда пришлось встать, то чуть не упала, перестала слышать звуки, будто в воду канула. На другой день уже 38°, дальше 37°, а вот сейчас 35,7°, слаба ужасно. Боюсь за свою почку. Это будто какой-то вид дизентерии, не знаю, я что-то сомневаюсь. Вчера каталась от боли в желудке. Всю грудь рвало на части. А сильных спазм в кишечнике нет, и вообще я под дизентерией представляла себе нечто иное. Но все же я всюду держу в доме раствор лизоля (единственную дезинфекцию, которая была), и тебе не писала, чтобы не занести. Но я сейчас руки хорошо вымыла лизолем и потом мылом, и вся кровать только что переменена. Ну, скучная тема. Масса здесь этой болезни. Думаю с голодовки, да еще, вода помогла расплодиться всякой нечисти. Масса комаров, мух... С 9-го июля дали нам электричество, даже не верится, что можно им пользоваться. Ведь с 2 ноября мы в потемках, а многие мебель зимой топили. Лежу и грелка электрическая мои кишки греет. Это ли не роскошь?! Но на зиму смотрю все же с опаской, очень уж нас всех тут ограбили и высосали. Урожай этого года во всех отраслях погиб. Опасаются, что плодовый сад (1 1/2-2 гектара) тоже навсегда погибнет.

Сидим без огорода. Большой чудесный малинник погиб начисто. Мой садик-цветничок погиб, только розы цветут пребуйно. Сена нет, травы нет. На залитой земле ничего не растет, кроме сорных трав. Скот еще уцелевший, из довоенных 20 коров 13, должны поделить с теми, у кого все погибло. Из 13 этих коров мы 4 отдаем для пострадавших и 3 на мясо, итого 7 штук! В прежнее бы время за голову только схватиться, т.к. это банкротство для такого типа фермы, как наша, но теперь это даже некоторый выход из положения, т.к. кормить их нечем. Все равно, наверное, будет все очень дорого, если покупать на вольном (черном) рынке. Арнольд никогда ни одного фунта жита не продал по черной цене за эти годы, вся нищая округа питалась тут им, мы рассовывали "взятки", чтобы кой-что удержать из жита, но не для черной торговли, а для голодных. Бывало в убыток.

до мая. Трудно себе представить, до чего выкачана и изувечена Голландия. Во всяких смыслах. Иногда не веришь, думаешь, преувеличено, но вот очевидцами были свои, и приходится верить. Еще мы дешево "откупились", а вот [Wiringenweer-polder] залили морской водой (за пару дней до капитуляции!), он до сих пор 6 метров под водой, размыты кладбища и гробы плавают с своим содержимым вокруг затопленных домов. Этот "polder" {"Польдер, запруженная низина" (нем.). } голландцы отвоевали у моря, осушили его и 2 года тому назад собрали первый урожай. Теперь все испорчено. Для чего? Те места, откуда у нас были беженцы, начисто разворованы. 13-го июля был праздничный день сбора вещей первой необходимости в пользу пострадавших. Вся деревня была украшена флагами, фуры и лошади цветами. Массу собрали. Давали радостно, делили, собственно, тоже необходимое. В Arnhem'e Сережа видел тоже многое. Немцы крали все, что можно было взять. Перерыли даже садики у домов, проткнули стены, взломали полы. Вытащили из потайных мест я радио его, и машинку, и т.д., а что нельзя было взять, вроде массивных часов, так переломали оси. Во всем Arnhem'e нет ни одних часов. Выбрасывали продукты из консервных банок в постели, которые почему-либо нельзя было взять. Швыряли яйца в дорогие картины, массу вырезали из рам и увезли. Фарфор разбили. Гардины изодрали. Нет ни одной печки. Сегодня моя прислуга со всей семьей назначены на врачебный осмотр, т.к. к ним вернулись из немецких лагерей 2 сына (ее братья). У одного отбиты при зверских избиениях в лагере легкое и почка, и он еле выжил все мытарства. Сам он не рассказывает ничего, т.к. душевных сил нет для подобных воспоминаний. Но я знаю от доктора, который сам сидел заложником. "Все правда, что рассказывают, и еще не рассказать всего", - сказал он. Он сам видал, как морили 1000-чи людей газом и сжигали, как все было устроено инженерами, конечно. У некоторых лагерников срезали кожу с рук и пришивали ладони куда-нибудь в другое место, часто у женщин на место груди. И это делали ... Академики!! -

Dr. Klinkenbergh жив, слава Богу, его пассия тоже еще жива, но очень плоха. М. б. Dr. K[linkenbergh] поедет в Швейцарию. Вернувшиеся из лагерей (я их много видала) все говорят, что к русским и полякам ужасно относились немцы. А наших все любят. Зимой бывали у меня русские солдаты, военнопленные, принужденные служить у немцев. Сперва боялись откровенничать, но потом прямо говорили все. Из 40 000 человек осталось их 200 живых в плену и, если бы не одели форму, то и они бы умерли. Массу рассказывали. Сейчас негде писать, но напомни написать мне о разговоре с немецкими солдатами из разбомбленного в Shalkwijk'e поезда... Очень интересно. Да, нас бомбили. А то однажды жгли немецкие SS. Пришли в одну виллу, спрашивают: "Не говорите по-английски? Мы английские офицеры, помогите нам". Девушка побежала позвать господина, а те ему: "Никакие мы не англичане, а пришли сжечь Вашу виллу, т.к. на территории Shalkwijk'cкого округа была найдена бомба". А за то, что приветливо отнеслись к вести об англичанах, запретили девушке и ее вещи вынести. Сожгли дотла в 15 минут maximum, все залив бензином. Совсем рядом с нами, к счастью, был противный ветер. Первоначально было решено 6 человек расстрелять или 6 домов сжечь.

[На полях:] Ну, Бог им судья. Я боялась, что изможденный народ начнет самосуды, тогда бы кошмар был. Но к счастью все проходит очень спокойно. Ванечка, целую тебя и благословляю. Твоя Оля

Поздравляю с "Путями Небесными"!

3.VIII.1945

Голубонька, светлая моя Олюшенька, наконец-то пришло от тебя письмо, дня три тому, писано 20 июля, а почтовый штемпель - 23, - шло 8 дней, это еще довольно быстро! Из Швейцарии идут 10-13 дней. Бедная ты, все болеешь! Что-то вроде "тифоида", - конечно, итог всего. Нельзя пить сырую воду, овощи и фрукты надо тщательно промывать. Питание твое, должно быть, плохое, да и отвычка. Сегодня напишу переводчице Кандрейа, в Цюрих, чтобы послала тебе два "коли сюисс" {"Швейцарская посылка" colis suisse). }, да чтобы был сахар, - а ты не брыкайся: все равно я не могу получить оттуда гонорар, нет расчета, а у ней на руках есть, и будет. Изволь мне отписать, прошла ли дизентерия. Принимай "салол", хорошо это. Я, кажется, посылал тебе прививку - прием внутрь! - от брюшного тифа? - приготовления лаборатории "Биотерапия". Надо. Действует на год. Напоминаю тебе: обещалась написать о разговоре с солдатами из эшелона, который был под бомбами. Страшно подавлен всеми ужасами, что ныне обнаружилось в "подвигах" проклятых наци-социалистов, - "обновителей"-то! Конечно, - дьяволово действо! Не обольщаюсь и "национальной гордостью", и все же - душа моя - там, в родном. Да и всегда была... - ты знаешь каждую мою строчку, где моя душа! Нет, не пиши мне о зверствах, - переполнен, и как это мешает равновесию в духе, для творческой работы! Дивлюсь, как я нашел силы одолеть 2-ю кн. "Путей Небесных"! Но надо еще 3-ю, - и, кажется, - 4-ую! У меня не хватит сил. Не зная, что с тобой, в течение целого месяца, больше, - я написал тебе по-французски открытку ⁴²³ недавно. Ты не томи, не забывай меня... мне очень тяжко. Почему?.. - по всему. Этого не выскажешь. Да, затопили твою округу... речной водой? Если розы буйно цветут, почему же плодовый сад должен погибнуть?! ... В России, бывало, в разлив весной вода держалась порой около месяца, местами, и это давало - хотя бы в будущем году - сильный урожай. Морская вода - дело иное. Почему погибла птичка твоя... та птичка, о которой узнал я в начале нашей переписки, из твоей открытки: "никого... я да птичка". Бедная птичка! Но... сколько же "птичек", куда ценней и незаменимей, ушло, и как ушло! Удалось ли спасти мои книжки тебе? Сырость у вас ужасная, и могут быть страшные ревматизмы. На сей случай, поведаю тебе средство редкостное, народное, усовершенствованное земской врачихой, да-вно! Недавно узнал, и сообщил Ивану Чудесному в Цюрих ⁴²⁴ : у него продолжаются невыносимые боли в голове, а это и от "головы" средство, т.к., уверен, что боли - ревматическо-невралгического характера... - простудил голову когда-то, уверен. Слушай и - запиши: (наложить в бутылку средне-густо) настоять на спирту - алкооль {Спирт alcool). } в 90 или в - лучше! - 95 градусов в бутылке листья ясеня - frêne {Ясень ( фр.). }, лучше, конечно, свежие, в период силы, но можно и у гербариста взять высушенные, - они собирают все в период силы, - чтобы получился экстракт хорошего темно-изумрудного тона, - настаивать 4-5 дней. Втирать каждый день на ночь в продолжение четверти часа, и кроме сего - 15 капель экстракта в рюмке воды - прием внутрь. Терпение, м. б. и 3-4 мес. возьмет леченье, но... имею точные сведения: излечивались "ломОты" и адские боли ревматические - такие, каким не помогали ни грязи, ни лиманы, ни "Даксы" - горячие ванны в городе французском - Дакс (Dax), горячие ванны со времен Цезаря, прославленные. Чудеса делает "ясень"! Попомни. В Голландии много таких калечных от сырости, а теперь еще больше будет. Есть электрический ток, теперь же осушай радиаторами все, не страшись нарушить "норму". Берегись сырого помещения! Уверен, что и твои пертурбации кишечника - от сырости, от неизвестной пакости, которая завелась от вод потопных. Смело применяй настой-экстракт (если боли-ломоты), спирт Сережа достанет, или ты, через хирурга. И - теперь же, пусть жары, - изволь носить шерстяное белье! Ты ведь - опрометчивая - "стремига-опрометь", - чую тебя! - и... люблю, , между прочим, - ты, знаю, вылетаешь на сквозняки с мокрой головенкой - дурацкой! - с невытертым досуха лицом, - это же, прямо, к тебе относится: "скачет, лая впопыхах" ⁴²⁵ . Это средство излечило мужика, просидевшего 2 часа, - вдрызг пьяный был, - пО-пояс в зажоре... знаешь слово? - ну, в водяно-снеговой каше, - у него несколько месяцев был паралич нижней части тела, иглЫ не слышал, доктора рукой махнули, а мой агроном, ныне старец 82 лет, здесь, за Парижем, - в 3 мес. его совершенно вылечил! Другой случай: шапошник-еврей в Туле, - 5 лет лечился от дикого "ревматизма", был на всех грязях-рассолах-лиманах, был и за границей, пролечил "больше 5 тысяч рублей", - в 80-х-то годах! - и агроном его исцелил в 3-4 мес! - начисто, прыгать стал, франтить, в начищенных штиблетах, а то ходил в июльские жары в валенках, чуть двигался! Вот. Запомни. Если бы профЕссора излечить! головушка-то его ценна больно!! - у-мница, чистый! "Боли - особенно невыносимы, когда дует "фэн" - ветер с гор", - писал мне. Недавно послал ему рецепт-наставление: может быть и... воссияет! Олюночка, всегда возносил молитвы за тебя и присных твоих. Ночью проснусь - помолюсь втайне. О, какая была тоска и пустота! И теперь еще... вдруг навалится... до отчаяния. Молюсь... Зверства раздавили мою душу... о, если бы заглушить все - в работе! Я не вижу углубленности духа, после всего, что было, что длится в мире... Какие искры из духа человеческого должны бы брызнуть и опалить-очистить?! Но я не вижу. Зло сеет зло, чертополох разрастается... и что бы там ни пытались делать очищающего... если не отыщут в себе "главы угла", - все на песке, все шатко, и обрушится. И оторопь берет - для кого, к чему пишу я свои - такие "старомодные" - "Пути"?.. Да, "Тоничка" договорен французским издательством, в переводе. И еще - переиздается "Человек из ресторана". "Пути", I книга - должна выйти в ноябре-декабре. В Цюрихе ищут отменного переводчика для "Богомолья", - это благодаря Ивану Александровичу, одна богатая американка дала слово, что перевод будет под досмотром профессора. В Швейцарии, следовательно, должны выйти три книжки... Теперь немецкий издательский рынок переходит к Швейцарии, ибо - "пусто место". Не знаю, где нежный Эрнст Вихерт ⁴²⁶ , писатель, меня понимавший и любивший - противник наци! Его уже до войны арестовывали... - был под сильным моральным влиянием Достоевского. Погиб..? Если бы мог всю душу тебе открыть!.. Тебе, только. Ослабление сердца... - как-будто прошло, но чувствую, как же я устал! Состояние "эсхатологическое" - как бы перед "концом всего". По-гречески "эсхатос" - крайний, последний, в смысле "конца". Нечто - жутко-мистическое. Эти "шамбр-а-газ"! {"Газовые камеры" (от фр. } Это - "баба-яга": "покатаюсь-поваляюсь на косточках"... - повалялась-покаталась, усладилась, проклятая! И это при соучастии "Науки"!? Садизм, психоз, отупение... откуда такое каменно-сердие?!! - опустошение? Мое "Солнце мертвых", мое "На пеньках"... - лишь предвещания. Нашел в своем рассказе "Чудесный билет", в книге "Про одну старуху", - вначале почти - "губить пойдут, а мы спасемся"... - писано в 25 году! Но я все еще не вижу путей... "спасения" полного, желанного, в свободе. Свобода - бывает разная. Нам нужна не только "внутренняя", - "Я сделаю вас свободными" ⁴²⁷ , но и внешняя, наружная, обиходная... - она как компост для первой. Человечество - в трагическом тупике. Обилие "вещей мира сего", следствие материального изобильного прогресса, создало предпосылки для буйного расцвета алчбы, зависти, безоглядности, душевно-духовного отупения, сверх-дерзости... до возведенного в государственный масштаб принципа - "грабь, обдирай, сдирай, пакости, круши, дави, кровь точи, смейся над стонами, стирай жалость, милосердие, любовь, нежность, ласку"... - чудесную песню Бытия! "Древо познания" заглушило "древо Жизни" ^427а . Вчитайся в чеховский "Дом с мезонином"! У целого мира отнята чудесная, нежная "Мисюсь", куда-то увезена, упрятана... Думается, Чехов сам не постигал, что можно вывести из его рассказа. Упрятали "Мисюсь"... - сердце, чуткость, душу глубокую...

Неужели ни одна яблонька не цвела? Малинник должен отойти... если это не морская вода! Или... даже деревья отказываются жить... ?! Завела хоть цыплят-то? Ты же не можешь без "живого"! Запиши все, что видели глаза, что взято сердцем, с болью... - надо! О, сколько ты видела! Священный долг твой - не дать пропасть сему! Вспоминай, вызывай воображением, заноси. Какая же в мире - засуха! Не чувствуешь ли ты, где "корень" сего? Чувствуешь, "почему так случилось"? где - гнойник..? доппинг - откуда?., эти "крематории", эти "Фос комюн"?! {"Братская могила" (от фр. fosse commune). } принято мною без единого "но"! Олюночка, дай же мне света и тепла, - темно мне и холодно, - лишь ласковое твое словечко - жизнь мне. Господь с тобой, родная, чистая, вся - для других. Ах, какое это укрепление - ты, такая! Давно не был на могилке, - слабость, и трудности в дороге. Служил панихиду здесь, 22.VI и 24.VII. Родная моя, в глазки твои гляжу, душу хочу увидеть и - окрепнуть. В материальном нужды не знаю, хоть и все трудно. Но если бы жить в свободе! - все высказывать! Не знаю ваших "общественных условий. Рад, когда достаю "Gazette de Lausanne" {"Лозаннскую газету" (фр.). }. Целую тебя и крещу. Твой Ваня

Мой милый, дорогой Ванюша, это письмо шлю с оказией, - едет в Париж одна девушка, Беатрис (Ирина) Шлюссер ⁴²⁹ . Конечно, по почте бы пришло оно м. б. и скорее, но все же не упускаю случая и такого, а, кроме того, хочется, чтобы ты поговорил с ней, видевший и знающей меня и всю нашу обстановку. Приголубь ее, пригрей. Хотя и знаю, что ты и без моих слов ласков и добр к людям, Она, если ты захочешь, расскажет о себе и о том, как она ко мне попала и т.д. В письме же не пишу. Мне бы хотелось, чтобы она "привилась" к русскому побольше, что уже и началось теперь. Она очень хочет побольше узнать всего о нашем. Думаю, что ты будешь рад содействовать этому. - Была очень рада узнать, что твоя сердечная слабость поулеглась. Ванечка, береги себя!

Я всю ночь не спала, узнав из радио об атомной бомбе ⁴³⁰ . Какой кошмар. Какой дьявольский хохот слышу в этом... Вот что люди выпекали из чудесных тайн природы. Я надеюсь, что контроль над этим открытием предостережет от несчастий. Да и вообще-то, какой звеняще-пустой мир... И как много любви необходимо для залечивания страшных ран. Как хочу быть полезной хоть кому-нибудь. И не знаю, куда толкнуться. Горю нетерпением встретиться с людьми с родины. Все те, что были здесь у нас (довольно много) оказывались очень милыми, а главное, своими. И это отрадно, т.к. я боялась отчужденности. Почти все верующие. Был однажды у меня один очень славный парень, которого из лагеря военнопленных немцы силой упрятали в армию (между прочим, из 40 000 пленных осталось 200 человек, - остальные умучены были). Он говорил: "Я защищал Севастополь ^430а , 7 мес. сидели под землей и готовы были умереть всякую минуту, - что же он (т.е. немец) думает меня переделать? заставить на воевать? Я 20 лет коммунистом был, 20 лет говорил, что Бога никакого нету, потому что сам себе говорил - если мои глаза чего не видят, так и нету того, - а вот теперь я Вам скажу, что Бог-то есть"! Спрашиваю, что же его заставило поверить. "А то, что Он правду показал, справедливость. Немец нас совсем забрал, а вот Бог и повернул, потому что невозможно это было допустить, чтобы немец взял нас. Все эти муки Бог увидел и показал правду. Вэрю в Бога тэпэрь, вэрю" (* разговор этот был в марте или феврале, до капитуляции). Это армянин был. Главное то, что я с ними не начинала о религии, но почти все сами начинали. Были и бывшие белые. Все они дружны между собой. Посидят 5 минут, и уже чувствуешь, что пришло что-то родное. Никакой грубости. Чудесное отношение к женщине. После пребывания у западников даже забылось, какие наши. Хорошая молодежь, Ваня. Достойны они твоих трудов, оценят! Заговорили как-то о том, как наши будут относиться к немцам... "Да как? Пожалеют, конечно, мы ведь жальливы..." Живу только желанием и мечтой быть полезной. А как? Пока не знаю. Писать ты советуешь... Я сама хочу. Очень хочу. Но, ах, - если бы сутки имели 48 часов! Беатрис расскажет тебе о суете нашей. И все же я писала, вела дневник ежедневно. При всей-то сутолоке. Один рассказ написала. Рисовала тем летом. Играю все-таки на рояле ⁴³¹ Хочу писать очень. Масса материала. Если только сумею!.. Ах, если бы люди увидеть смогли прекрасное в жизни и забыли вражду. Природа рассыпает перед нами каждый миг свои красоты и богатства... какие звезды, какую тишину... а мы?? Если бы ей, этой красавице-природе дать нрав людской , то она бы не выходила из обиды на то пренебреженье, каким обходим мы ее. И много, много оскорбляем и Создателя. И думается: "с чего же начать, чтобы улучшить"? Видимо каждому с себя самого. Ванечка, хотела бы послать тебе что-нибудь, но Беатрис едет неизвестно когда... Не знаю, что бы послать? Хотела испечь печенья, но испортится до ее отъезда. Ванечек, родной мой, не посылай через Кандрейя ничего , у меня все есть. Зимой не так хорошо было, но теперь есть. А сахар тоже стали понемногу давать и соли чуточку, и мыла. От сахара мы отвыкли, так что то, что дают, уже является роскошью. Обнимаю тебя, родной мой. Будь здоров. Твоя Оля

[На полях:] На почте у нас ничего не знают: ни сколько страниц писать можно, ни на каких языках. Несколько писем на русском мне вернули. Твои письма не контролировали.

18.VIII.45

Мой милый Ванюшечка,

⁴³² , предназначая его послать с оказией, но видимо оно не скоро попадет к тебе, таким образом ты опять будешь думать, что я пишу редко. А я все время думаю о тебе. Последние 3-4 недели не принадлежу себе. Сестра моего мужа переживает очень тяжелое время - идет целая трагедия, а я явилась единственным лицом, могущим ей и ее мужу хоть кое-как помочь. В настоящий момент я у нее, - приехала, чтобы вытащить ее из нездоровой обстановки, из-под вредного влияния, сделавшего ее совершенно нервнобольной. Она тоже человек с очень уязвимой психикой. Их семейная жизнь летит к черту, а сама она угодит, пожалуй, в больницу. Муж ее гостил у меня неделю и хоть немного отогрелся, а потом случились вещи, заставившие меня к ним броситься. Она очень милый, добрый человек, но на всяком шагу сама, себе строит проблему и вопросы, а теперь вздумала уйти от мужа (русского)... Ну, да не разъяснить в письме. В прошлом году я как раз с 18-го VIII у них гостила в чудесной обстановке до самых тревожных военных дней.

И наслаждалась очень. Теперь все натянуто и томительно, мучительно. А все-таки, Ваня, какие все они западные эгоисты. Пробуду, наверное, до вторника, а там собираюсь везти обоих к отцу Elisabeth, который по моему ходатайству, после 6-ти летнего непризнавания их брака, теперь хочет принять Юрия. Он не знает об их драме. Боюсь, что, это признание зятя будет уже поздно. В общем, чуть-чуть не по Достоевскому идут деньки. Ездить еще очень трудно, т.к. поезда идут не по всей стране. Приходится проситься на автомобили проезжающие, что очень и неприятно, и трудно. Сюда-то добралась все же, а отсюда, кажется, удастся с автомобилем, сговориться. Ни за какие деньги не возят по найму, только если попутчики есть (какой-нибудь деловой автомобиль). Жизнь налаживается, в общем. Ванечек, ты не думай из Швейцарии присылать мне сахар. Его понемногу стали давать, а нам, отвыкшим уже от сладкого, все кажется сладким, даже кислые яблоки.

с людьми сделали. Этого нельзя забыть.

20.VIII.45 Но этого и не рассказать, все новые открытия. Весь народ целиком сгнил, когда дети по 8-9 лет, жаждая крови, аплодируют отцам при убивании младенцев. А это факты. Жить жутко стало. После атомной бомбы мне прямо страшно. Пожалуй, люди сами себя взорвать готовы. Не к концу ли все идет? И не чувствуешь, как-то истинно-христианского духа нигде. А ведь запад-то думает, что они, культурные люди, слишком высоки для "таких примитивных" истин, что дает им Евангелие. Выдумывают свои религии и... угождают в сумасшедший дом. Сейчас взволнована очень, только что изложила своей золовке всю правду, т.к. терпение у нас лопнуло. Не здоровым же людям в угоду ей делаться психопатами. Я устала. Пишу даже гадко.

Ванечек, очень бы хотела тебе написать обстоятельное письмо, но так меня истрепали тут. Завтра (сегодня уже 20-ое) едем, кажется. Погода тоже скверная, дождь и ветер. Надеюсь, что удастся устроиться с автомобилем Толенов, которые тоже уезжают.

Фася опять больна. Вот за эти дни 3 припадка. Я чувствую себя физически хорошо, но вся эта "каша" надоела.

Выдрать бы надо было, кого следует, а не носиться с ними. Между прочим я ошиблась о "вредном" влиянии, т.к. вчера убедилась, что та дама, куда моя золовка пропадает дни и ночи, оставляя дом и мужа на произвол судьбы, той тоже уже надоела. Вчера я туда ходила и массу всего узнала. А ее муж, с отчаяния, что его жена меня там застанет (ибо она, вернувшись из города, тотчас туда хотела ехать), брякнул ей, что я там. А мы хотели секретно, т.к. ее только хитростью еще можно спасти. Я задержалась слишком долго. Иду к дому, а они оба навстречу. Я сказала, что заснула в лесу и потому запоздала к обеду, а Юрий мне прямо: "но ты же у m-me N. была". Я отрицала, т.к. мы с той условились для сохранения авторитета и доверия не делать для ее сознания "комплота" {"Заговор" complot). }, иначе ее не увезти. A Elisabeth пошла сама к даме. Придя домой, она стала провоцировать меня на сознание, что я была, но к счастью я все же отрицала. Эти "допросы" были несколько раз на разные манеры, наконец, она мне созналась, что и ее приятельница тоже отрицает, но все же ей подозрительно. Я объяснила это тем, что ее муж не расслышал, когда я на ходу и в ветре ему крикнула, что иду в лес, в сторону m-me N. Мне это стоило много напряжения, т.к. от этого многое зависело бы, и Elisabeth уже мужу сказала, что ей это вмешательство претит. Ну, прости, что занимаю всем этим.

Хотелось бы взять "Пути Небесные" и уйти из этой карамазовщины. Ванюша, что же ты мне ничего не скажешь, как дальше развернулась жизнь Дариньки и что будет? Я не спрашивала нарочно, ожидая, что сам скажешь. Горю узнать. Напиши. Твои письма я уже вынула из сейфа, - они совершенно сохранны. Как я рада, что Иван Александрович о тебе заботился. И как же досадно, что его боли вернулись. М. б. ты и прав, что ревматического свойства. Как поживает Dr. Серов, Меркулов, Елизавета Семеновна и т.д. Ты ничего не написал. За эти сумасшедшие дни я все же еще одну картинку нарисовала. Но вереск плохо цветет в этом году. Обнимаю тебя, мой хороший. Пиши же мне о "Путях Небесных". Ты знаешь, как я их люблю и как они мне близки. Твоя Оля

[На полях:] 23.VIII Только сегодня удосужилась достать конверт и марку уже дома, т.к. у золовки был полный сумасшедший дом. Целую. Оля

25.VIII.45

Дорогая Олюша, друг мой далекий, незримый... все жду твоего письма, ответов на мои вопросы, - как живешь, здоровье, чем занята, как душа принимает "вселенское"?.. Все ли письма дошли? Вот, мои: на Смирнова, 12 июня - письмо и открытка; 26, июня - письмо; 10, июля - ко Дню ангела ⁴³³ ; 27, июля французская открытка когда лежал, от сердечной слабости; и - 2-3 авг. - письмо. От тебя: 12, июня, из Антверпена; разумею числа получения, - открытое, 23, июня; 26, июня - письмо; 31, июля письмо и 14, августа немецкая открытка ⁴³⁴ Как будто письма целы, писала ты... По себе знаю, как трудно овладеть собой, - столько испытаний сверх сил человеческих! У нас не было затопления, но остальное - все было, много и лишений... да в моем-то полном одиночестве! Не смею роптать: был под незримым, но чуемым Покровом, да и добрые люди не совсем забывали... порой - отягощали даже. Зимой долго болел, тяжелым бронхитом, безвыходно 3 мес. - вот это было трудно. Обо всем нет воли и сил писать. Бывали миги - и полосы - безысходности... Нашел себя в работе над "Путями Небесными", и дивлюсь, как мог закончить хотя бы 2-ю книгу! Отброшу все газеты - а читал и заграничные, - тогда только, разве, смогу отдаться работе над 3-ьей. "Внутренняя" работа, конечно, продолжалась, но столько всего ранило ее!.. Видишь... потому ранило, что смотришь на все не с временной точки, а в общем и как бы - в надземном плане. Ведь никогда в нашей жизни не раскрывалась так видимо Книга Судеб ⁴³⁵ . По крайней мере, - для меня... И то, что вижу - лишь укрепляет основное моей последней работы - "Путей Небесных". До... осязаемости. И последнее "явление" - "атомное" - потрясает и подавляет, и... возносит! (но не "открытие", а - другое!) Как-будто, вот "на глазах" произошло... вторичное... "грехопадение"! От века Хаос был скован, и были даны условия - быть. Ныне... Но о сем надо бы писать томы, говорить днями-ночами, чтобы все сказать. Завоевание науки? Да. Но и... невольный - или вольный? - срыв... в неизвестное. Газетчики, конечно, пустомелят, они духовно-бездарны... и городят груды несуразностей. Дело не в "использовании" беспредельных сил "для жизни"... надо хоть немного понимать в последнем слове науки, чтобы не болтать чуши. Конечно, ни-когда на раскованном Хаосе ни поедешь, ни для обихода его не приспособишь. Даны для сего иные силы, и будут найдены еще и еще, но не "хаотические". Силы Хаоса годны лишь для разрушения и утоления темного в человеке, и тут ничего нет похожего на утоление "духовной жажды". Назначение, от века, - раскрывание духовных атомов в человеке и освобождение творческих сил их. Указание-намек дан: "если имеешь веру с зерно горчичное..." ⁴³⁶ и т.д. Вот. И возможность сего подтверждена: "будьте совершенны, как Отец ваш небесный совершен есть" ⁴³⁷ . О темных, "скованных" силах люди высоко-духовные знали давно-давно, куда раньше всех "атомистов". Много сего найдешь в Евангелии и творениях св. отец. Наш Феофан-Затворник, (человек глубоко образованный и большого ума ) ^{438 439} . Но ему это не дозволено. Не дано сего и людям науки, если их планы выходят за предел Науки - Наука - милость Всевышнего человеку! - и за пределы душевной выносливости человека - и во вред Жизни! Такие опыты могут, конечно, сделать много вреда, - вот что вне жизни-то производятся, - но, конечно, земные "прометеи" планеты не погубят до назначенного ей в удел. Ведь элементы, доступные для современных прометеев, даны в ограниченном количестве и пространстве, и могут, вследствие своей крайней неустойчивости, освобождать лишь ча-стич-ки скованного Хаоса и вредить жизни лишь частично. И, кажется, сами прометеи станут жертвами своей неосмотрительности скорей, чем "похитят с неба огонь". И все же, это - для меня-то - "попытка вторичного грехопадения - искушения" - морально тяжка, особенно в связи со всеми ужасами войны и, особенно, в связи с тем, что открылось нашим глазам и сердцам в бесовских деяниях насильников в захваченных ими странах, - во Франции, Голландии... - неохватный душою бесовский в человеке инстинкт разрушения, злобы и истязаний. Что особенно горестно, - не улавливаешь в органах печати даже попыток посмотреть на все - с нравственной высоты, от общего, от "основ Бытия". Все - блуждание по мелководью, оглядыванье со своей крыши, а не с высоты... Растерянность, запуганность, - оскудение?.. Ведь в бытии-то нашем не только политика-экономика, этим хлебом не будет жив человек! И вот, жизни - то и не вижу, а так, - мельканье. Причина - одна из нескольких - духовная бездарность - это как бы органический порок XX века! - и отсутствие посему... воображения. При возможностях ныне покрывать в полете все горизонты, стали мелки-близки и горизонты Мысли и тонких чувствований. Это плата человечества - расплата? - за гипертрофию прикладных наук, техники всяческой и, вообще, "мяса" в человеке. Что ж, логично и справедливо: "сама себя раба бьет... коли не чисто жнет". Но оставим это, - это не для письма.

Увы, "коли сюис" пока не разрешены для Голландии, писали мне из Цюриха, а я так мечтал - хоть маленьким чем тебя обласкать. "Душистый горошек" все ждет, сколько лет - тебя овеять.

Ответь мне на все вопросы, что писал раньше тебе. Где же ты жила во время наводнения? Как питаешься, чего не хватает? Как "отходят" растения, деревья? Не могла же речная вода, - а в Схалквейке ведь затопили речной? - так повредить. Ну, картошка погнила, ясно, но малина должна оправиться, как и яблонный сад. Напиши мне, как идет твой день, какая твоя работа-забота, и целы ли многие твои знакомые и приятели-цы?.. Меня все интересует, что тебя затрагивает. Главное - здоровье твое как, и осушают ли - техника это успешно может - дом. Тем более, что лето было сухое. Лето... ушло, и не видал!

Ты так скупа на письма! Или - распад душевный и тебя коснулся, и уже не парИт душа? Нет, ты не из таких. Что же... истомлена? Да, конечно. Да сохранит тебя Господь, ты Его Волю исполняешь, - и Пречистая. Крещу тебя, родная моя. Ваня

5/6.IX.45

Твое письмо, дорогая Олюша, - 18 авг., с припиской от 23, - опечалило меня, за тебя. Я не знаю людей, о ком ты пишешь, и их "семейная история", так тебя захватившая "трагичностью", для меня невнятна, особенно в наши дни общечеловеческой трагичности, м. б. даже и безысходности. Большинство жизненных явлений меряется мерою относительною, и, конечно, после всего, нами испытанного, нами познанного, частный случай семейного недоразумения, м. б. и трагичный для самих виновников его, для дальнего, как я, меряется лишь тревогой за непосильное бремя, тобою принятое. В семейных драмах третьему лицу, хотя бы и тебе, с широким сердцем, трудно и бесплодно погашать огонь, сжигающий семейную ткань-основу: из твоих усилий, кроме тревог и неприятностей для тебя, ничего не выйдет, а если что и выйдет, так - непрочно. Тем более, что тут и нечто от душевного недуга. Да, притом, ты так неясно, так - даже - темно сообщаешь, что я ничего ровно трагического не ощутил, и причины развала семьи мне совершенно неведомы... Да ты и сама признаешься, что - "пишу даже гадко", - так все это, после всего страшного, действует на тебя.

Я, в тупом каком-то унынии, смотрю на "человеческое действо". Для меня так ясно, что на "экзамене провалились..." - все! И продолжают прежнюю канитель "провалов", не прозрев даже и ныне, когда так ясно даны "знаки и знамения"! Ходить по кладбищу и - лелеять жизнь! а в душе встает пушкинское 13-строчное... отчаяние: "Свободы сеятель пустынный, - Я вышел рано, до звезды..." ⁴⁴⁰

Вот почему отпадает для меня - во мне! - все случайное, текущее, незначительное, и не пишу тебе о лицах, близких, и - так-себе. Ну, раз хочешь знать... Елизавета Семеновна тяжко болела воспалением легких, месяца 3, и едва выжила, с помощью Божией, конечно; в частности, благодаря применению пенициллина и проч. - свыше 500 всяких впрыскиваний! Теперь отдыхает в Фонтенбло. Меркулов - все тот же добрый человек... побывавший... очевидно, в виду связанности с "Дарю" ⁴⁴¹ , как помощник старосты, и, вообще, с церковным... на рауте в по-со-льстве... хотя, конечно, мог бы и не побывать, как поступили два профессора Богословского института - Карташев и Зеньковский ⁴⁴² (принявший священство), тоже получивший пригласительные карточки от "амбассадов" {Здесь: "из посольства" (от фр. } на собрание в честь прилетевшего - на самолете - из Москвы митрополита Николая ⁴⁴³ . Остальное, пока, слава Богу, бытийственно-благополучно. Доктор на отдыхе, не видал его больше месяца. Болел он той осенью, довольно серьезно. Там, сколько могу судить, ничего не пременилось... к лучшему. Компрэнэ-ву? {Вы понимаете (от фр. comprené vous).

Хорошо, что хоть ты могла немного отдыхать, - пишешь - "и наслаждалась очень", - в прошлом году с 18 авг., перед тяжкими испытаниями. А у нас с этого самого дня-то и началось: мучительное и опасное освобождение от "захватчиков"... много пережито, мно-го... - не хочу ворошить. Конечно, было чудо. Париж висел на волоске, все главное в нем было минировано немцами, но приказанный Сатаной "апофеоз" не свершился чудом. Для "смотрящих в глубину" это ясно, до осязаемости. Ничего удивительного, что дети "аплодировали" убийствам, - немецкие дети, как ты пишешь. Такова была система воспитания, да еще народа, удивительно узкого, привыкшего к "пунктам", "шорам" и проч. Удивительно, дочего разболтана душа у другого, дорогого нам народа... душа с глубинами..! Невесело, дорогая моя Олюша... - и верь мне: ох, невесело! И вот, валится из рук работа...

Почему не написал тебе о продолжении "Путей Небесных"? Трудно передать содержание. Довольно сказать, что 2-ая книга романа, размером больше на 100 почти (если в печати) страниц - 1-ой, захватывает лишь 5 недель жизни моих лиц! Все - внутри: формировка Дариньки и ее сила. Ответь, цела ли копия первых 200 страниц романа? и - точно! - какие последние страницы получила? Как только будет разрешено посылать заказом печатное, я тебе вышлю: я делал копию. Последняя глава этой книги - "Пути в небе", - картина падения астероидов - 30 июля ст. ст., так называется "поток (ливень) "персеидов"", - кажется глазу, что он истекает из созвездия Персея. Пришлось почитать астрономию. Вот, неизвестные тебе главы: XVI - Свет из тьмы. XVII - Побеждающая. XVIII - Постижение. XIX - Признание. XX - Радости и соблазны. XXI - Испытание рассудком. XXII - Неосторожность. XXIII - Открытия. XXIV - Светлое новоселье. XXV - Чудесный образ. XXVI - "Благословляю вас, леса..." и XXVII - Пути в небе. Эти главы занимают со 193 по 294 страницу рукописи, что соответствует приблизительно 400 с чем-то печатным страницам, как в 1-м томе.

М. б. эта вторая книга романа - труднейшая: надо было образно дать, как формировалась Даринька душевно-духовно, откуда в ней ее сила, ее обаяние, что влечет к ней и влияет на окружающих. Все это в связи с "событиями", ибо в этих страницах мно-го событий, большей частью внутренних. М. б. читателям, - и неглубоким, - не будет "ску-шно". Надо было показать, что творилось с "чувством" Виктора Алексеевича, как он внедрялся в Даринькин "мир". Тут уже оба они "скреплены" на-крепко. Не могу судить, удалось ли мне все это. Доктор говорит - но на его суждения я не могу полагаться, ибо он, порой, - странно-ограничен, - "о, это еще глубже 1-ой части!" Надежней куда суждение умной Юли: она - в восторге... но тут надо считаться с пиететом к "дяде-Ване". А я, повторю, не судья себе. Да и писалось-то... в ка-ких условиях! Как бы - страда. Кузюмов странно-нежданно преломился! Предстоит теперь эпизодическое явление Вагаева... проходит "как тень". Многое в романе преломилось... Теперь надо бы писать уже широкими мазками, захватывая большие куски времени... но для сего мне необходим взлет и размах. Но где я найду этот "размах духа"?! Надо знать условия жизни... милая моя Олюша. Надо мне близкое, любящее сердце... духовную опору. Надо, чтобы передо мной был свободный простор... для чувств и воображения. Где он?.. Надо найти силу совсем забыться. Можно ли? Надо знать современность нашу, ми-лая..! Она цепляет, она ранит. Открывшиеся мне ужасы "падений" в мире - давят душу. Не стану касаться. Надо знать и житейские условия...

Твоя малина должна выжить, как и сад. Он дышал, хотя бы верхушками. Затоплен был пресной водой. И не надолго. Я живу как бы в пустоте. Ты знаешь, как я любил и ценил жизнь, до мелочей в ней, много говоривших душе. Теперь... я недоумеваю... я растерялся... так все в ней шатко и так жестко. Около меня - мои бедные цветочки, одна скамеечка... и снова - ! - навязчивость моя, необъяснимая: я снова воспитываю лимонное деревцо... взамен погибшего в бомбардировке. Видишь, какой "упрямец". Нашел зернышко, и вот уже 9-й листик растет. Смешно и - трогательно, не правда ли?.. Снова я на диете... что-то вдруг вызвало боли... осень идет, острое время для ульсэр {Язва ulcère). }... Скажи, прошу, что тебе послать: кажется, можно что-то посылать, мне прислали проспекты "коли сюис". Но сахара дают в них 200 грамм! У меня есть, чем питаться, да и много ли надо мне?!

Иван Александрович очень чутко отозвался ⁴⁴⁴ и показал себя верным другом. Только редко пишет. И ты - редко... Чувствую себя очень одиноким, - порой - до страшной тоски. Ив мой у родных на севере, девочка чудесно умна и жадно знакомится с миром. Юля чутка и трогательна, но редко видишь ее, - она вне Парижа. Современности не хочу и не могу касаться... - я как бы вне жизни, это мое усилие - для ухода всем духом в работу... в "Пути" мои... но часто бессилен отойти. О, как я вчувствовался в это пушкинское - "покой и воля"! ⁴⁴⁵ даже в таком несовершенном, каким, во многом, было прошлое! Как "шумы жизни" лишают силы творческий дух, воображение! А ныне не только "шумы"... а - непрестанный подземный гул, на смену как-будто умолкшего наземного грохота разрывов. Мне горько, уныло, холодно.

Я, как мой "герой" из повести "Это было"... - вышедший из "гроба" засыпанного окопа и отдыхавший - чуть - в тиши, среди цветов и птиц... - ты помнишь? Но разве можно сравнить то - с этим!

Господь с тобой! Как мало пишешь мне о жизни! Почему погибла твоя птичка? - правда, какой несовременный вопрос, когда... Но все, касающееся тебя, мне дорого. Какие же твои планы? Но, главное, как здоровье? Пиши же!.. Или - и тебя забыть, как многое?.. Целую тебя нежно, умные глаза твои. Ваня

Чудесна веточка вереска! Спасибо. "Цветы пустынных мест..." Помнишь - "Вереск" - в "Сидя на берегу" ⁴⁴⁶ ..?

6.IX.45

Мой милый Ванечек, наконец-то могу тебе написать. Все это время как в колесе: были национальные праздники. Нам неловко выделяться от крестьян - сочтут гордецами. Потому вовлеклись таки. Были 2 дня торжеств: 4-5 сент. 4-го началось все торжественным аллегорическим шествием. Я с еще одной семьей составили тоже частицу этого шествия. На большой платформе, запряженной парой здоровых лошадей, установили, сделанную мной (в нормальную величину) корову (!!), корову-автомат. Надписи объясняли, что за последнюю голодную зиму никаких обычных коров не хватало для питания голодных. Под выменем стояло ведро, а из сосков... текло "молоко", - как думали зрители, на самом же деле толстая нитка, промазанная калькой {Известь {от нем. Kalk). с молоком.

Эффект был полный. Корова сделана идеально, до мелочей, все кости видны, хребет, возвышение у хвоста, рога настоящие. Некоторые думали издали, что мы телку везем. По углам платформы стояли и сидели в национальных костюмах крестьянки и делали сыр и масло (по-настоящему), мололи на кофейной мельнице муку и пряли шерсть: делали все то, что было запрещено и так, как только можно было делать, таясь, т.е. очень самодельно, как все это зимой делали, по-домашнему, т.к. опечатаны были маслобойки.

Над всем этим деланием был в стихах "лозунг" "C.C.D. (центральная служба контроля, - т.е. просто контролеры-сыщики) в постель, - у мужиков начинается потеха". Этот плакат писала я и снабдила его карикатурой из жизни: [кландестинная {Тайная, скрытая (от англ. klande }] колка поросенка и прятание последнего в постель хозяина. Вышло очень хорошо. Платформа была украшена гирляндой и цветами, флагами и т.п. Все в костюмах. У меня прекрасный есть костюм свой, только взяла голландский чепчик данной местности (т.е. Shalkwijk'cкий). Всего было 36 платформ, очень хороших. По программе должны были изображать недалекое прошлое, настоящее, будущее. Оригинально и метко было изображено: немецкий солдат целуется с девчонкой, за ним канадец с двумя в обнимку, за этим голландец в национальных лентах... один. Как у Вас, не знаю, но у нас это так. Бабы с ума сошли. Шествие было очень красиво. Мы получили II приз. Мне кричали по пути: "это корова получила"! Я была так увлечена шествием, как таковым, солнцем, музыкой, что и не думала о призе. Днем были игры детей и всякие забавы. Вечером все праздновали в "местном собрании", был куплетист, юморист и т.п. Все танцевали полонез. Я хотела "смыться", но меня заметил здешний врач уходящей и остановил остаться до полонеза. Я была с Сережей. Арнольд не любит подобных торжеств. Я же считаю, что уклоняться от общей жизни нельзя. Вчера утром раздача призов и спорт. Чудесно было с лошадьми. Чу-де-сно! 64 коляски состязались в бегах. Все лошади почти премированные, породистые. Я жалела, что Арнольд не устроил для меня коляску. Могла бы ехать в русском костюме. Было много в костюмах. Только вечером пришли домой с "ипподрома". Был уже гость - один верный наш клиент из Утрехта, русский. Около 12 ночи вздумали пойти посмотреть, как веселится Shalkwijk. Обошли все "кабачки" по 5 минут. Забавно, что всюду сталкивались с комиссией по устройству празднеств - все-таки интеллигенция. Ходили потом вместе "любовались", как могут веселиться. Сегодня все нормально, даже урок музыки был. Играю теперь сонатины, м. б. скоро начну легкие вещицы Моцарта, Шуберта, Чайковского из сборника для детей. Знай наших!

Я закружилась в делах. Приехав от золовки (она совсем больна!) попала сразу на груши и сливы, которые прислали нам. Надо все это стерилизовать. Потом еще другое стерилизовать. Стирку огромную сделала, больше 150 шт. Отдавать еще нельзя, мыла нет. Из Америки мне выслали посылку, среди вещей и 6 кусков туалетного мыла. Но я бы лучше хотела простого для стирки. Еды нам совершенно достаточно, только нет сахару, его тоже пришлют из Америки. Дают очень мало, но все же дают. Соли совсем не дают. А надо овощи солить. Беда. Покупать, даже за бешеные деньги, тоже негде. Кило соли 40-45 гульденов или 17 яиц. Последнее было бы мне приятней, но теперь у нас мор на куриц, какую-то болезнь получили во время нашей эвакуации. Ванюша, затопление водой по-разному отразилось на растениях в зависимости от глубины и срока залития. 2 метра глубины в продолжение 7-8 недель не столько сыростью испортили дело, сколько "раздавили" тяжестью все растущее. Когда мы в резиновых сапогах ходили по глубине в 1 м, то чувствовали, как давила вода сапог. Например, жасмин: куст впереди дома стоял 1/2 м под водой недели 4 и только чуточку поболел. Сирень погибла.

Жасмин подальше 1м - долго был голый и сухой, только теперь несколько листочков, еще дальше 1м - погиб. Малина была 2 м под водой - вся погибла. Но это все ничего. Я не страдаю. Я в хорошем состоянии, хотя впереди неизвестность. Я рада как-то органически, что кончилась бойня и счастлива каждую минутку. Атомная бомба - жуть. Я боюсь о ней думать. Это что-то от... "Силы небесные поколеблются" ⁴⁴⁷ . И вообще, ты, конечно, прав: очень немногие поняли то, для чего нужен был чистительный огонь. Все совершенно так же скользит по поверхности, как и до него. И вот у меня тоже все суета, суета. С самого начала тяжелых дней сентября прошлого года, я вела дневник до 1-го мая 1945. Могу все воспроизвести. Могу написать, если бы только села за писание. Хочу вот еще в газету написать кое-что в защиту крестьянства, которое очень уж клеймят горожане, разжигают страсти. Любовь надо и единодушие для отстройки развалин, а не злопыхание. Все-таки думаю поехать на родину, хоть на несколько недель. Уверена, что я-то смогу. Вообще, у меня никакой вялости. Хочу дела, только бы время! Мой хирург еще в Цюрихе. Очень бы хотела, чтобы он повидал И. А., и привез его книги, но просить стеснялась. Он сам по себе И. А. боготворит по одной его книге. Dr. Klinkenbergh хотел меня тоже устроить от Красного Креста за границу поехать, но это оказалось очень трудно. Сам он массу работал и работает. Врачи держали себя на высоте при немцах, очень решительно отклонили предъявленные им требования, по которым предписывалось бы "выводить в расход" стариков и безнадежно больных, равно как дефективных детей и т.п. Dr. Klinkenbergh был герой, не боявшийся за себя лично. Когда в ответ на протест врачей их стали арестовывать и хватать (1943 г. июль), - он сперва было, послушался советов директора больницы и уехал в Shalkwijk к сестре, провел часа 4 и вернулся обратно. Мне он потом говорил: "Я не смею оставить больных, есть же срочные операции, пусть меня берут, сажают, но добровольно я не ретируюсь". Только "на всякий случай" тогда просил сестру зайти к нам и сказать, какое положение врачей создалось. Я предложила ему во всякое время наш дом для укрытия. Но он остался на посту. Массу людей спас. Работал и нелегально, спасал людей от уводов на работы. Сереже тоже выдал свидетельство, что он болел и дал нам возможность более спокойно ожидать облав и обысков. Сережа был в страшно опасной "переделке". К счастью, мы ничего не знали. Немцы бы его прямо застрелили, если бы поймали. Но мне не хочется ни о чем больше вспоминать. Я так рада, что война кончилась. Жутко подумать только, как обнищал мир. И ради чего? Голландия нищая стала. Ничего здесь нет.

Ванечка, как у вас с продовольствием? Как же у тебя дела, если печататься негде? Я о тебе волнуюсь. Толен собирался, собирался в Париж. Письмо мое к тебе у него давным-давно. Теперь, кажется, поедет. Хоть бы что-нибудь послать тебе! Ехать должна была еще Беатрис в Париж, одна девушка русская, я ей дала тебе письмо. Сегодня получаю от нее... все еще здесь. Не может отлипнуть от "дружка" своего. Это целая история о ней. Она тебе сама расскажет. Много я с ней чего напереживалась, она совсем как-то без всякого направления в жизни, но сама неплохая. Дала ей "Пути Небесные" читать, но она по складам по-русски то читает. Не кончила. А мне книгу ни за что не хотелось ей давать. Я твои книги берегу, как зеницу ока. Они все целы. Письма [у нас] дома из сейфа. Все цело. А вот в Arnhem'e в одном банке пришли немцы, потребовали директора, взяли у него ключи от сейфа, вскрыли, ценности взяли, а бумаги разорвали. Один из самых крупных банков. Сережа туда случайно только не положил свои деньжонки. Это же боялся и банк W. в Dnurshed'e, там, где были твои письма. Грабеж был вообще ужасный. Даже есть фильм - снят грабеж Arnhem'a, когда немцы тащили все от дорогого фарфора до ночных горшков. Но это все ерунда, а вот люди... У нас в Shalkwijk'e была чета, мастер деревянных башмаков. В 1943 г. укрыли евреев, без корысти, себе в убыток, не за деньги, а за то, что еврейка родить должна была, а сама хозяйка была бездетна и мечтала хоть этого малютку понянчить. Потом еще еврея немецкого приняли, хозяйка стала всем говорить, что она сама беременна. Никто кроме врача не знал тайны, вся родня радовалась, что после 15 лет замужества, вот вдруг ребенок. А та по мере надобности все подвязывала подушечки к животу... Все верили. Ребенок родился у еврейки трудно... А когда родился, его записали на имя башмачника, и хозяйка лежала в постели, принимая поздравления родни. Играла свою роль чудесно, вела исподтишка хозяйство, ходила за больной роженицей (та 7 мес. была между жизнью и смертью), а как кто идет, так прыг в постель с младенцем. И вот в один день все открылось. 5 жандармов всех их оцепили и увели. Башмачник сам больной, еле живой. Жена его молила, плакала, в ногах валялась: "Оставьте мужа, он не виноват, это я, я хотела из-за ребенка, я виновата"..! Их угнали. В Shalkwijk'e все старались освободить их, но кто мог вызволить кого-нибудь от военной немецкой власти? И вот теперь она вернулась, жена , а муж? Никто не знает, ни где он был, ни жив ли он, ничего. Все думают, что умер, т.к. те муки, что ей выпало перенести, тому больному было верно не под силу. Младенца тоже взяли. Евреи никто не вернулись. Башмачница получила свой домик снова, но не живет, не ночует, уходит к матери. Вся сломана, сожжена жизнью. За что? И сколько такого... А это вот под боком, всякий день видим заколоченный домик. В Arnhem'e забирали евреев несмотря ни на больных, ни на умирающих. Одну роженицу во время родов взвалили на фуру. Она там и родила. Ребенка тут же взяли, как котенка. Куда? Не будут же его немецкие жандармы из рожка выкармливать. Убили, конечно. Я у кошки котят выкидывать даю с мукой. Нет, плохо, плохо обстоит с людской совестью. Чего нее удивляться, что атомы разложились... Да все

Ну, Ванёк, целую и благословляю. Оля

Пиши! Жду о "Путях"!

Прости кляксы - перо течет.

Дорогой мой Ванюша, спешу ответить на твое письмо, которое пришло в субботу (15-го) ⁴⁴⁸ , чтобы ты не чувствовал себя "забытым" мною, чтобы не тосковал ненужно. Как твоя язва? Неужели опять начнется? Я часто тебе писала, но письма должны были идти с оказией, а те люди все не уехали. Скоро собирается Толен. Еще одна девица хотела к тебе зайти. С Толеном так бы хотела что-нибудь послать тебе. Мы из Америки получили посылочку (от одной семьи русских евреев, берлинских, которых я с 1938 г. - 1940 вытягивала и... вытянула таки от немцев, правда, внеся за них большую сумму; которую мне дал, видя мои старания и разочарования сперва мой свекор, а остальную сумму еще один тип и мы сами). Это очень хорошая семья, по духу почти что христиане, особенно она. За меня она в Ольгин день посылает ставить свечку, и чего только не делали, чтобы отблагодарить. Теперь шлют посылки: первая с чаем (!), кофе (!!), какао, рыбные консервы, сардины, нитки, булавки, вторая еще не пришла, но там и сахар, и спагетти (!!!) и соль (!!!) и рис (ура!) и чего только нет. Они всегда очень все делают к моменту. Сахару у них тоже дают мало, по 1/2 фунта на неделю, - тем трогательней. Теперь я могла бы тебе что-нибудь испечь! Как бы я хотела послать тебе песочничков, или еще что-нибудь. Мне ничего не надо, все теперь есть. Даже вот чай и кофе прислали, а сестра Арнольда предлагает вещевые посылки. Я открою на их конто счет здесь и тогда свободно буду просить о всем, что надо. Так что ты не волнуйся - у меня все будет. Сегодня пошел первый автобус, а то мы сидели отрезанные от всего мира. Ванюша, как горько, что ты так безрадостен... Это мучительно, - я так это понимаю. Ты прав - провал полный, но меня это не сразило теперь хаосе узнать и изучить. Я смотрю на эту душу светлей, чем ты, верю, что она живая.

Я тоже прихожу в ужас, видя все такое скользящее по поверхности, играющее в Бога и религию. Чувствую цинизм какой-то во многом, но я не унываю. Я чувствую себя хорошо, как-то, без особых причин, и это мне опора, потому что интуиция меня редко обманывает. Среди легкомыслия, ошибок и зла, которых очень, очень много, нельзя затеряться голосу добра. Добро и правда живут, и вот именно теперь должны быть активны и бодры . В унынии ничего нельзя создать. Как много теперь работы. Для каждого, для всякого. Я это чувствую. Пусть на весы будут собраны все крупички добра. Нельзя ретироваться. Я только не знаю, где и как я могу быть полезней, но знаю, что в нужный момент все станет ясно. Надо быть готовой к действу добра. Иногда, вот зимой этой, простое ласковое слово так могло помочь. Я не знаю, что несет будущее, но в каждый данный момент надо непрестанно творить хорошее. Ах, чего я философствую...

как он мыслит. Никаких писем после мира я еще от него не имела, м. б. с доктором что пришлет. Он не щедр на письма. Здесь все потихоньку приходит в норму. Если подумать, что в конце мая мы счастливы были, что получили воду, а теперь уже автобус ездит, и свет, и радио, и уголь обещают, хлеба достаточно, мыло стали давать, масло, немного сахару, электрический гейзер могу для ванны греть! Керосин давали... Поезда ходят, телефон есть, можно всю ночь на улицу, почта есть и телеграф даже, а ведь всего этого мы не имели 9 месяцев. И главное, нет сознания, что где-то рядом идет бойня, голод... Бойни нет! Вот отчего я радостна. Я ночи не могла спать порой от этих представлений бойни. И жили каждый своей заботой, не зная о близких и не имея возможности дать знать о себе. Ни почты, ни газеты, ни телефона... Как только все это влачилось. Но все, все надо забыть, набраться новых сил и работать. Нет, Ванечка, моя малина не встанет - корни сгнили, я смотрела.

И не только малина. Вчера вечером умерла одна из наших лучших коров (породистая), та самая, которая, будучи телушкой болела, и я ее выходила. Помнишь? Чудная была корова... У нас почти что не растет трава после воды (одна сорная), и столько всякой нечисти завелось после воды. На траве появился грибок, который проник в легкие "Жанны" и она задохлась. Ничто не помогло. Арнольд не согласился ее отдавать на колку и решил лучше материальный убыток (тысячи теперь) понести, чем самому ее дать убить. Ах, это страдание... так вот терять! Моя птичка умерла 16-го дек., когда у меня стояли солдаты. В единственной отопляемой комнате толклись 4 солдата и все мы вместе, тут же и птичка. Иногда мы, чтобы почувствовать себя на момент "дома", уходили в холодную комнату от них всех, но нельзя было там жить. Дверь не стояла на петлях, курили какой-то табак, как зелье, птичку дразнили пальцем, хватали... И один солдат утром мне ее мертвую и дал. Что они ей сделали? Ах, не знаю. Она была здорова. В комнате тогда не я была хозяйка. К ним приваливали еще другие солдаты. А Сережа так не очень-то и показывался. И сидели мы очень смирно, где уж расспрашивать о птичке. Ах, больно мне все это. Не дом был тогда у нас, а - извини - бардак. Девок с собой таскали, а маму хотели выбросить из кровати. В общем, я все лизолем потом мыла. Не забывай, что у нас под боком стоял всю осень и зиму фронт. Не знаю, как бы я все вынесла, если бы не запаслась силами в прошлом сентябре. Была дивная погода. Я поставила условием не жить "в семье", быть совсем свободной. Много рисовала. Написала один рассказик... будто мне его пчелки напели.. Их там были тучи... милые, добрые, не жалили. Странный был случай... Когда я первые дни гостила, то часто слышала разговоры золовки о какой-то больной старой русской даме, проживающей в "Rysthuis" (дом отдыха, - только не в том смысле, как в Советской России). Я не вникала, не хотела вникать, ибо умышленно отходила от всяких забот, болестей и т.п. Я скверно себя чувствовала душевно. И вот однажды золовка прибегает и говорит: "она умирает, доктор местный говорит, что у нее рак..." рассказывает симптомы... Я говорю: "Не может быть рака, у такой старой, ей 75 лет было, не мог рак проявиться так "akut" {"Остро" (нем.). } и, вообще, все как-то непохоже..." Решили вызвать ее сына из Амстердама. И вот лежу ночью и думаю: "У нее ведь желчный пузырь был всю жизнь не в порядке... Это перфорация желчного пузыря..." Меня томило, что ночь, что ничего нельзя предпринять, да и все бы меня сочли за сумашедшую, если бы я с своими заявлениями разбудила кого. Скажу кратко, что пансион, где жила больная, - чистое гнездо разбойников. Хозяин был, по общему мнению, чуть не разбойник и похоже, что в заговоре с доктором... Да, да... Черт знает что было! Целый роман! К утру заснула я... и снится... доктор Klinkenbergh y меня в гостях, и я наливаю ему чай... а это не чай, а желчь... Он смотрит строго и говорит: "2 недели раньше надо было"... Я просыпаюсь и утверждаю уже: "У нее перфорация пузыря, немедленно оперировать". С сыном (русский офицер) мы вызвонили Dr. Klinkenbergh и тот, до трогательности, откликнулся. Я все ему рассказала до мелочей и прибавила, что больной необходимо, на мой взгляд, вливание раствора соли, т.к. она не пила ничего днями. Dr. Klinkenbergh сам ездил за бензином, сам ⁴⁴⁹ . Через 2 дня, я с опасностью для жизни и великим трудом ехала домой. В Утрехте должна была найти телефон (тогда их имели еще врачи) и дать знать домой, чтобы выслали лошадь. Пошла, конечно, к Dr. Klinkenbergh'y. Он выбежал восторженно-возбужденный с криком: "Я говорил, что хотел бы работать с Вами как лаборанткой... теперь хочу назвать Вас моим коллегой!" Я, оказалось, совершенно точно "поставила диагноз" Dr. K[linkenbergh] уверял, что это очень трудный диагноз. Он, благодаря моей безаппеляционности, заказал и вливание соляного раствора и больной тотчас же могли дать влагу. Он оперировал ее мастерски, отыскав за бешеные деньги какой-то очень хороший наркоз, как раз... на одну операцию. Старушка выжила. Сын ее... сперва с резервом слушавший мои хваления D-r'y Klinkenbergh'y, - схватил мои руки и благодарил в слезах, повторяя: "Это не врач, - это золото, золото"... Dr. K[linkenbergh] сказал, что это мелочь, то, что он сделал, что для русских, которых он любит за их душу, он готов на гораздо большее. Затем он еще бывал у нас, среди разгрома и суеты военной, в восторге рассказывал о больной, Сережу уверяя, что это не он - Dr. K[linkenbergh], a "вот сестра Ваша спасла ее"... Я послала ей вишен уже, через 8 дней она могла встать. Dr. K[linkenbergh] сделал чудо!

И вдруг... старушка, слышу, скончалась.

Оказалось, что больницу, где она лежала, потребовали немцы под госпиталь и всех больных должны были в течение 12 часов убрать. Dr. Klinkenbergh сам просил властей хоть одну комнату пока оставить для тяжело-оперированной... Его и не слушали, сказав: "Krieg ist Krieg" {"Война есть война" (нем.). }. Старушку повезли куда-то чуть ли не на телеге, т.к. все уже было реквизировано для войск. Она металась дорогой, и поднялся жар. Умерла от слабости, просто от жара. Klinkenbergh долго был под влиянием этого. Его поразило мое решение так круто взяться за больную, наперекор и даже от местного врача, настойчиво утверждая необходимость операции. Если бы не военные события, то следовало бы расчистить гнездо, где она лежала, т.к. там ее просто оставляли умирать, чтобы разграбить ее очень шикарные вещи. Что частично и случилось уже. Помню, как на мое предложение звонить хирургу, обрезали меня: "Оставьте, пожалуйста, это не хирургический случай"...

Но интереснее всего то, что когда она уже скончалась, Dr. K[linkenbergh] пришел к нам и стоял точно так, как у меня во сне и сказал: "2 недели раньше бы оперировать... она бы уже ходила"... Мне даже жутко стало. Какие странные бывают вещи. Все это тогда крутилось вместе: и фронт, и бомбардировки, эти впечатления от больной, штурм страшный, - вроде смерча, скосивший массу деревьев, сбивший яблоки и груши. Так помню все живо. Я привезла из отпуска спокойные нервы и тетрадь с акварелями. Перерисую для тебя - пошлю. Так дивно было. Я целыми днями лежала в лесу, в вереске, слушала пчел и стрекотанье сороки... какой был воздух... Я боялась думать о Париже... не читала газет... знала сердцем, что ты будешь невредим. Вечерами сидела под звездами в пол-ной тишине. Дом стоит на пригорке, кругом только вереск - лиловый ковер и леса. Чудесно. Все было странно с этой больной дамой: эти места, где жила она, хорошо были знакомы доктору, т.к. он сам там провел отпуск накануне и мне еще советовал тоже туда ехать.

и у меня есть жизненного опыта), - было серьезнее. Мне только в минуту откровенности Юрий доверил, что и к нему у нее отрицательное отношение. А причина в болезни, и ее надо лаской ли, теплом ли, хитростью ли просто увезти на отдых, пока она не стала душевнобольной. Причин было достаточно для ее болезни: голод, полный дом нахалов-беженцев, постоянные налеты-реквизиции немцев, сожжение целой деревни (около их) и увод ± 700 человек, из коих возвратились 13! - полумертвыми от истязаний и умерли уже на свободе. Много, или почти все были знакомые моей золовки. Весь этот кошмар переживали отрезанные от всего мира, там, в вереске и лесах. У них даже сломанные велосипеды взяли. Масса была провокаций и т.п. И затем бои в Veluwe, т.е. в их вереске-то. Ни подвалов, ни убежищ, а просто на милость Божью сидение одетыми, ожидание смерти. Она стала скелетом, ничего не хочет, кроме уйти из жизни. Такой реакции я насмотрелась у многих здесь. Голод-то ведь действительно не тетка, а он у нас тут был жуткий, не то, что в "Солнце мертвых", а, пожалуй, и похуже: не надо было никакой политической установки для увода, истязания, расстрела, сожжения, - а просто достаточно было решения немцев столько-то деревень оцепить и дать своей волюшке разгуляться. Брат моей прислуги был схвачен по дороге в церковь и ни за что , просто потому, что решено было мужчин той деревни угнать, - взят как заложник. Его истязали до отказа и теперь он без одного легкого и без одной почки в 22 года! (* Тот факт, что это теперь кончилось - уже достаточная причина для радости и благодарностей Богу. Не знаю, писали ли у Вас о голландских ужасах, - они собственно неописуемы.) Все это отразилось, и не могло не отразиться на населении. И именно теперь выходит все наружу, как черные пятна плесени на наших стенах после воды, - только теперь выходит. Все почти, так или иначе, пережили нервный шок. Елизавета, как сильно надорванная и физически (она каждое утро, в 4-5 ч., ходила сама рубить дрова в лес), - мы не могли ее ничем почти поддержать, т.к. были отрезаны, только гороху и масла один раз удалось послать, - она сильно потрясена. Теперь их гонят опять из дома, - они же были тоже беженцы с 42 г., с побережья, а теперь им надо обратно. У нее сил нет на переезды. Вот я и была, просто подбодрить, кое-чем помочь. К отцу их свозила, тот им свой дом отдал, чтобы не (опять) в кучу с другими идти. Сняла в Shalkwijk'e ей комнату и в начале октября жду ее сюда для отдыха. Говорила и с врачом. Мужа ее тоже надо было развлечь, - он как сыч один в их несчастьи и изголодался без единого русского словечка. Ни церкви, ни души родной. Для них обоих необходимо на несколько недель отдохнуть и друг от друга. Трудно в письме. Здесь-то это общее явление после этих замечательных 9 мес. осады. Они же под боком в Arnhem'e живут. Нагляделись и начувствовались. Ну, целую, Ванёк. Оля

Дорогая моя, светлая, душа-Ольгуночка, твои последние 2 письма - радость, свет мне, перечитываю и переживаю их. Чувствую, что жива душа твоя, прошла через ад, и он не коснулся ее чумным своим угаром. А сколько всячески надломлено, сломлено и заражено! Сердце - было тебе щитом, живое, страдающее о всех и за вся сердце. Это - самая моя большая радость за эти тяжкие годины. Сильная душа твоя живит и свое жилище, ты - слава Господу! - здорова, слышу - поешь, бодра, крепка... Буди, буди и впредь. Милая, голубка... что же ты не отвечаешь, - а я так жду! - чтО последнее из "Путей" получила? Надо мне, чтобы дослать все. Теперь можно заказным, бандеролью. Эти две недели... - боли оборвались, я могу писать, - я прорабатывал последнюю треть 2-й книги романа. Поверишь ли? Последняя глава меня истомила: чуть не 7-8 редакций-вариантов! А всего в ней 5 стр. Кончил, установил. Как только получу ответ - немедленно отправлю тебе. Думаю, что с 201 страницы у тебя не имеется дальше. Никогда так горячо, - "до дрожи!" - не желал так, как ныне, завершить "Пути"! Чувствую, что "крушение" - а это так и есть - "погром Духа в мире" - гонение на Высшее в мире... (все пережитое, дикое!) - повлияет как-то и на дальнейшее развитие работы... - ты это почувствуешь. Не могу по мелям влачиться... взыскует дух высот, по ним томится, хоть я и бренный... Помоги, Господи! К концу жизни глубже постигаешь, какая огромная ответственность на писателе. Если уж и "творчество" сникнет, офабрикуется... - что же останется!? Разумею под "творчеством" - все от духа, - Вера - во главе. А "провал"-то и есть [в] этом "гонении", умерщвление, и - умирание. В твоих письмах я встретил ободряющие черты жизни: не оскудевает еще человеческое сердце. Башмачница... (твое предыдущее письмо) - это уже эпическое..! Хирург... - !!! - Господи, еще жив Дух твой в мире! А ты, Оля..! Склоняюсь перед тобой, восхищаюсь тобой, горжусь тобой, пою тебя... сердце твое благословляю. Вами, такими, стояла и все еще стоит Жизнь. Жив мир?! ...

Чудесно ты описала - показала "праздник". Вижу все. И - тебя! Довольно ужасов! Умоляю: наполни дневник! все воссоздай. Необходимо. Бездарные журналисты и прочие "герои" - дают лишь "грязь", "плесень", вонь... - надо давать правду, - пусть запытанную, изнасилованную, растленную жизнь, а не скверный и себялюбивый "репортаж". Помнишь, сколько раз советовал тебе "взять центром темы ферму"! Видишь, что может получиться?! ... Эпопе-я... "Распинаемой Жизни", трагедия-мистерия, ибо все пронизывается борьбой двух извечных сил: Неба и ада. Оля, я говорю с болью: сделай. Твое сердце поведет тебя, твоя мера укажет - как. Не спеши. Скоро только - лишают жизни. Все творческое требует глубокого, долгого дыхания. -

Сколько всего, в мыслях!., не хватит сил сказать. А что видим? Читаю газеты... частью и иностранные, швейцарские. Ничего! пустыня. Выхолостились. Ну, кажется, камни возопиют... а "писцы" по мели, в тине и грязи плещутся. Будто все "вечные вопросы" живьем зарыты, про-биты, искалечены... брошены, как падаль в "общие ямы". Новое "На пеньках" писать?.. Дыхания уже не хватит, голос сорван... кляп воткнут в глотку...

Вот, из Холливуда получил отличную посылку, да куда же мне?.. Помаленьку растрясываю. А то вдруг... 4 - из Швейцарии. Там ведь у меня и издательства есть... и свое. И - читатели, как ни странно ныне! Вспоминают..! На свете, воистину, страшно. Не "бомбы", не "бухенвальды"... а: почему это?! Вот.

Ну, так можно до беспамятства "задаваться". Оставим.

Чудесно, что - в музыке ты, рисуешь, пишешь. Пи-ши. Буду рад, если пришлешь как-нибудь твой акварельный цветок. Вереск! Совет: оставь и думать - писать статью в газеты. Не твое это дело - "злоба дня". Воздержись, прошу! Долго объяснять. Ты не журналистка. А что напишешь - не для "оберток" и подтир. Боже избави тебя думать - ехать на родину, хотя бы на один день! По-мни: Боже избави. Пронзишься. Не делай больно мне... - это добьет меня, мое. Мало было ужасов? надо пополнить, чтобы сердце разорвалось?.. Помни: поезд слетел с путей, и теперь прыгает по шпалам, в судорогах, чтобы свалиться в прорву! Это же так ясно... - только еще толчок - и... никакие S.O.S. не помогут. И сие скоро будет, близится. Такая "серия", счастливая выпала... - и так будет до... конца-небытия или - до... Пришествия, либо м. б. по-след-него Откровения. Ведь так ясно, что выхода нет из рокового тупика! Бессилие. Устроение Жизни потугами ума, расчета, - и только этими средствами... привело и дальше еще приведет... - к смерти, концу. Дожить до... "уколов"! до такой "химии"..! Заставлять врачей..! А немецких врачей не надо было и заставлять... не всех, понятно... но - "первую песенку зардевшись поют", а там - распо-ются! M. б. и бывшие сослуживцы по клиникам и лабораториям... - жили такой "химией"? И будут еще поигрывать на гитарах и "рвать струны"? Тебе не странно, что нигде не слышно о "конгрессах педагогов международных"? а!? ... философов и моралистов? а? Папа лепечет нечто... а, ведь, на какой ка-федре-то!.. Кажется, деятели протестантизма оказались на некоторой высоте, в сравнении с прочими церковниками... а уж о близких и не говорю: авиацией увлекаются, поле-тывают, а другие пере-ле-тывают. Знай крепко: ничего не изменилось. Близится пора, когда опять начнут поливать грязью "эспас жеографик" {"Географическое пространство" (от фр. espace g ).} и "исторический нонсенс", этих "кочевников без истории, культуры..." это "историческое недоразумение". И какой-нибудь обсосанный хлыщ задаст тебе вопрос: "а скоро ли вы, сударыня... станете настоящей... "иностранкой"?" М. б. близко время, когда все будет потеряно, что ныне округлилось. Потеряно... подлинно, исторической..! Помни: "уже секира у корня дерева лежит..." ⁴⁵⁰ Вспомни "О рыбаке и рыбке"...

Опять я съехал на "пред глазами". Довольно. Не прими эти пени за ворчанье старика, всеми и всем недовольного: это - давно болевшее, ныне - ан фламасьо {Здесь: воспалившееся (от фр. é). }. Еже писах - писах. Вот оно, настоящее-то, обмолвленное Грибоедом: "горе от ума"! Ну, если бы уж от... глупости! А то ведь от "точного расчета! Отнято "сердце" - и уже не в силах вернуться к - "будьте, как дети" ⁴⁵¹ . Утеряно и воображение. "Прометей"... без штанов! Промотавшийся "прометей"! Полез за огнем, схватил и... прогорел. Врачи со шприцами, митроносцы с самолетами, боги-Салманассары ⁴⁵² с... циан-кали! и... что еще? Это ли не бедлам всесветный?! И вокруг всего этого - журналисты-юбиляры, и орет все-лгун XX века - радио, и "разлагается" атомический всемертвец. В былое время такой "ансальб" {"Комплект" (от фр. } завершался или потопом, или серным ливнем, тонула Атлантида... - все-таки масштабчик космического представления, а ныне... - капсюль с циан-кали, - тарантелла людоедов на морде своего Вождя с его метрессой ⁴⁵³ под гром рукоплесканий... чертям тошно! О-пять 25! Будя. - Могу ли доверить девице Б. ⁴⁵⁴ твои духи - душистый горошек? Истомил он меня. Мысли кипят, а руки в кармашках, - вот и делай вывод, как я живу. Темка: выбрать заповедник, какой-нибудь приятный островок. Поискать днем с огнем мудрых воспитателей... ну, хоть даже 19 века... чистых девушек... Таню, Лизу... штук пяток подвижников "живой жизни", ст. Варнаву, Амвросия Оптинского, еще там... с полсотни Арин Родионовн... и сотни три-четыре трехлеток, Ванёнков и Олёнков... и - "оставить их в покое", вне промететчиков... лет так... ну, на 15-20. Была бы закваска. Ведь миллионы тратились на зоологические сады! Почему не рискнуть? Такая бы милая выставка была чудесных "старосветских помещиков"! ⁴⁵⁵ В назидание издыхающему потомству. Скостить бы годков двадцать... написал бы преинтереснейший фантастический роман. В развлечение заскучавшему потомству творцов газовых шамбров и фу-ров {Печь four). } для "жареных баранов", - по рецепту Полифема XX века...

Но пока "жизнь жительствует"... - дыши, молись, "играй, дитя, не знай печали..." ⁴⁵⁶ забудь о страшном сне... и - согревай озябших жаром сердца, но... "не уезжай, голубчик мой..." ⁴⁵⁷ .

... не "рекорды", а - восхождения! Дочего красив был человек!.. И все это не в архив сдано, а... промотано на ветер! вывернуто, вы-вихнуто, о-плевано и всячески растлено..! Вот как твою любимку-птичку... дикий-Фриц там, или как еще... для сме-ха... м. б. ткнул в глазок цыгаркой... Как твою "Жанну"... Что я говорю!.. Десятки миллионов испепелили, отравили, сгноили, истомили... и все сие "покрыли"... кап-сюлькой с циан-кали! Правда, их, гноителей, жестоко покарали... браво и хвала! Но... дальше?.. Мы - в тупике?.. Дорог не видно, тьма.

Бросил читать газеты. Да, Голландия - мно-го испытала, страшно испытала. Но... забыли, что испытала Святая Русь!.. Сему нет слова. О чем тут говорить? Прошло... было - поросло быльем. Твержу себе: "читай, осел, Экклезиаста!"

Прости, голубка, за "отходную". Я тот же... ищу устоя - и не нахожу. Томлюсь. Твои письма, когда светла ты, когда они наполнены тобою... твоей душой, твоими всеми чувствами... когда я узнаю в тебе - родное, дорогое мне, дар Божий... - приносят воздух, я дышу, живу...

Целую дорогой твой образ, светлая. Будь же светла - на перекор всему! И - моему "ворчанью". Крещу тебя, голубка. Твой В.