Переписка И. С. Шмелева и О. А. Бредиус-Субботиной. 1942-1950 годы. Часть 20.

31.XII.47 6-30 вечера

Дорогая моя Олюна,

5 дней в Женеве все еще в pension'e Mirabeau ⁸³³ . Приискивают мне подходящее пребывание, - в русской ли, швейцарской ли семье... - не знаю. Pension Mirabeau - дорогой (сравнительно) - 15 швейцарских франков сутки. У меня отличная комната, тепло, все удобства. Еда - чудесная, ем я втрое, чем в Париже, и теперь вижу, что там я не доедал. Пока - здоров... - ? Меня не дергают. Генерал Ознобишин удивительно внимателен и очень тактичен, - джентльмен. Но я люблю стоять на своих ногах. Машинка еще в дороге, в большом чемодане. Еще не знаю, поеду ли через Францию - как сложатся события. В Paris мы (активная часть эмиграции) были "под ударом" - совершенно точно . Было покушение (стреляли из винтовки в окно, в 3 этаж, с противоположной стороны, по секретарю газеты - Полянскому ⁸³⁴ , совсем для большевиков ничтожному в смысле активности: идет следствие и власти запретили опубликовать). Пуля (мимо) попала в металлическую раму на стене и упала, деформировавшись. Если бы хоть на 2-3 дня коммунисты овладели частью Парижа даже, - уничтожили бы многих: все было у них расписано. Ну, Бог помог покинуть Париж и Францию. Здесь тихо, - мне будто снится сон... - все дни, будто, праздники. Я непривычен к сему... Узнал, что С. Горный, на днях писавший мне из Лозанны, - очутился в... Мадриде! Звонила его дочка Людмила, балерина (она вышла замуж за некоего Алексея Ширяева, театрального декоратора). Сообщила, что мои письма из Парижа и Женевы она тотчас переслала в Испанию. Очевидно, уехал за 1-2 дня до моего приезда. Л[юдмила] будет у меня (она живет в Лозанне, но приезжает в Женеву 2-3 раза в неделю - давать уроки танцев). Многое расскажет, . - Я думаю, что Испания для С. Горного - лишь этап: м. б. все они махнут в Южную Америку. Странно: недели 3 тому я думал об Испании, как этапе. Приехать туда можно лишь с транзитной визой, т.к. Франция не имеет сношений с Испанией и неизвестно, как хлопотать о визе. В Мадриде спасся от агентов Тито ⁸³⁵ "жених" Эмерик (был в правительстве ген. Михайловича ⁸³⁶ , расстрелянного), и срочно вызвал Эмерик. Было как раз во время забастовок. Она в два дня умчалась, с сынишкой, бросив все дела. Оттуда легче - в случае войны - в Америку. М. б. придется мне - когда узнаю все , - переждать в Испании, где мне надо устроить издания, получить песеты ("Пути" под veto {Запрещением ( фр.). } католической цензуры, но издательство просит заменить их другим романом). Это одно. "Du Pavois" срочно затребовало от меня книги (русские) по требованию голландского ихнего агента mr. Stivenson'a ⁸³⁷ (?) - для Испании. Я перед отъездом выслал 3-4 книги - издательству "Du Pavois". Теперь вижу, что мне надо наладить для Испании и Латинской Америки - издание "Солнца мертвых" и еще сборники "Каменный век", "На пеньках", "Про одну старуху". Это надо. М. б. мне придется отсюда добиться визы в Аргентину (для транзитной в Испанию), иначе французы могут не позволить перейти испанскую границу, скажут: в Америку Северную можно ехать из Швейцарии. Ну, словом, пока всего не узнаю - решить не могу. Видишь, какие у меня пути? Все продумаю, посоветуюсь.

И. А. еще не видал, написал ему, должен был получить вчера мое письмо. Жду известий. Я не поеду в Цюрих, устал, да и что же швыряться деньгами, кои невелики. М. б. дождусь здесь теплых дней (только бы не "жарких"!) Тучи сгущаются, - чувствую. Все может быть. Беззаботность неуместна. Большинство и не сознает "положения на краю". Что-то скажет Иван из Zollikon'a? Он, думаю, знает многое, от Bareiss ⁸³⁸ , - они видные члены американской колонии.

1 января     10 ч. утра

Дорогая моя голубка Оля! Вот и Новый год - 48!!!! Да сохранит тебя Господь: чтобы не болела, а радовалась в бесспорном твоем творчестве - в слове, в красках, и - чудесно! - в полном - любви и доброты отношении к людям. Да будет в чутком твоем сердце всегда Образ Божий и его отражение в человеке. Родная моя... - какая во мне нежность к тебе! Какие светлые, чистые думы о тебе! Твоя милая "головка" - свет и радостность - со мною. Так и пойдет со мною во всех путях, сужденных еще мне. Со мною и твое - шершавое - полотенце, твое мыло - плоское-круглое.

Я так и не коснулся его все эти 20 мес. Со мною и твоя-моя голубенькая чашка (малютка). Другая осталась на иконной полке, как и "елка". Как дорого мне все твое, - священное для меня! О-ля, как я хочу писать!., жду-жду, когда осяду прочно. Не знаю, я, м. б., ускорю свой отъезд в Америку, - чего тянуть! Твои письма упакованы и крепко убраны: в сундуке, который был мне послан - прямо в конечный пункт. Я с ними не расстанусь. Вглядись в события: они очень чреваты . Пожар может - и невдолге! - охватить Европу ⁸³⁹ . Надо просить Бога - послать разумение и путь. Подумай о себе и своих... Ждать ли неведомого и страшного?! Тебе лично, думаю, ничто не угрожает, но... могут связать дух твой и руки, и "перепоясать" ⁸⁴⁰ , - и повести против твоей воли, - в непотребное для духа твоего. А своим - невольным - бытием там ты никак не облегчишь участь всего родного тебе! Если бы судил Господь мне завершить земной путь с тобой, при тебе, на глазах твоих! Как ты необходима мне! И м. б. я - тоже, необходим тебе. Ты мне послана в утешение, во укрепление, - так верую.

Даже в здешних газетах - явная тревога . Здесь не знали, что Франция (Париж) висели на волоске в дни (ноябрь - начало декабря) забастовок. Теперь постигли, после речи Шумана ⁸⁴¹ на конгрессе его партии (NRP) - только что читал "Journal de Genève", 30.XII. Смотри: перед глазами всего мира король Михаил Румынский - "отрекся" ⁸⁴² . Судьба его решена: судьба нашего Государя. Пожар может заполыхать на Балканах. И - разольется всюду. О Голландии пишут, что и она попала уже в план Советов. Несомненно, как и Дания... а там - главное поле войны - Париж, Франция. Может прийти - ужасное. Пусть на срок, но за этот срок - "последний бой" - за мир! - мог все личном думаю: о выполнении мне отпущенного: покой и воля, и - работа! Если бы - с тобой рука-в-руке! сердце-к-сердцу. Укрепляя - и радуя - друг-друга. Рядом с моей работой всегда - дума о тебе, о твоей судьбе. Ты для меня сила душевная, как, м. б., и я для тебя. -

Скоро мне предстоит быть на "елке" и сказать детям и родителям о "самом важном". Не о политике, не-эт... а о жизни, о радостях чистых Жизни и о путях достижения, исходя из этого чудесного символа: елка, Христово деревцо - с вещами-символами. Уже - просят, очень. И я не в праве отказать. Но я не дам себя - утомлять и отвлекать от главного . Будь покойна, я не опрометчив и буду очень сдержан. На ход мировой жизни я, конечно, не могу никак повлиять, но мой долг - творить родное в душах и - во-Имя Божие, поскольку есть во мне силы. Мне не раз - и здесь - говорили: "вы не знаете, кто и что вы для нас". М. б. Это меня никак не обольщает. Я делаю слишком мало. Да, кое-что давал... но я сознаю, что теперь пришел последний час до делать начатое. Мерно, достойно и сознательно. Пытаться влиять, укреплять упования и помогать сознанию - кто и что все мы, Россия наша - для нас и мира. Это я буду пытаться делать, сколько будет воли, умения, дара. Непрестанно взывая: "помоги, Господи!" Ты мне дашь сил и воли и - порыва. Ты, только, - в земном. По Воле Вечного. Прильни ко мне сердцем.

Олюна моя светлая, чистая, достойная. И - чутко-мудрая. Я не убегаю, не отдыхаю, не праздную свободу... - я, просто, стараюсь различить "вехи" пути моего, по Его Воле. Работать в Его винограднике ⁸⁴³ . Пусть - как раб ленивый, но не лукавый ⁸⁴⁴ , пытающийся идти на голос Господина моего ⁸⁴⁵ . Помоги мне молитвой, участием, всеми мыслями твоими, родная моя.

Жизнь здесь - очень дорогая. Я прошу едущих в Париж и возвращающихся оттуда кое-что привезти мне. Со мной есть и французские деньги, около 4 тыс. фр. (право мое провезти - 4 тыс.) Здешних у меня, если все учесть - до 2500 франков швейцарских. Курс твоей монеты еще не мог узнать: гульден, конечно, котируется . Отношение швейцарского франка к доллару: 4,32 - к 1 доллару: доллары очень окрепли. На дорогу в Америку у меня вполне хватит. И там - месяца на 4-5. Но предстоят еще издания: за "Лето Господне" еще причитается до 65 тыс. французских франков. Да еще с 4-5 книг заграничных.

Мне важно быть в Испании: лично договориться о 3 книгах и получить. 2 - в Германии. 2 - в Италии. Надо добиться американско-английских изданий. "Куликово поле" - выйдет в 48, [1 сл. нрзб.], - с нового года пойдет, в 7-8 NoNo, - в "Православной Руси", где в рождественском No было напечатано "Рождество в Москве". Оно выходит в рождественском No, 7 января, в "Русской мысли". Шубу, кажется, не стану продавать: нужной может оказаться.

Ну, голубка, - нежно тебя целую и ласкаю. Все признают, что центр русского рассеяния перемещается явно на Запад! Вот где ход - Сереже. И - тебе, милочка.

⁸⁴⁶ , видным физиком: он вчера уехал - в Париж, и вызовет телеграммой Yves, для важного разговора. Какое-то большое изобретение, подписал договор со здешним крупным промышленником (что-то в области синема, какой-то аппарат, - в области звука. Перспективы - по его словам - великие). У него здесь квартира. Завтракал у них, и они меня одарили... сластями. Как жду тебя! Решись - хотя бы проститься. Весь твой, весь... о, дорогая! Твой Ванечка

Привет маме и С. в праздник Рождества Христова.

[На полях:] Жду твоего письма - к нашему Рождеству!!!

Зуд ку-да лучше. Пока болей в ulcer'e нет, после м. б. 6 уколов - (надо еще 6 пикетов {Здесь: уколов (от. фр. piquet). } нового средства)!

1.I.48 4 ч. После завтрака и отдыха

Го-споди! Воистину, у Христа за пазушкой. Так покойно! Но как же это..? - все, будто, праздники. Я отвык жить, есть, а тут - все готово, и пальцем не шевельну! Дико это. Не могу оторваться от общения с тобой хоть бы в этом письме. Ольгуночка, если бы увидеться! Ты конечно, будешь писать - трудно, не дадут валюты... - все надо преодолеть, и я - весь в твоем распоряжении, не смущайся. Ты здесь станешь центром русской (и не только!) колонии. Кто знает, м. б. ты и мой "вечер" организуешь, - и не один. Хотел бы сказать о Пушкине, о Чехове, и - прочесть - чисто уж литературный мой вечер. Во всех отношениях полезно. Ты можешь чудеса творить, девочка моя чи-стая! Тогда сюда приехал бы Иван-Цолликонский, и, думаю, Mrs. Charlotta Bareiss, и, м. б. Candreia. В Лозанне - мой верный читатель проф. Руднев ⁸⁴⁷ , известный хирург. И есть немало швейцарцев, знающих по-русски. Заработали бы, помимо жертвы, на двоих. Ведь ты же, душевно - часть моя, как я - часть твоя. Да? Любуюсь на твою "головку" - ра-достная! Пиши мне, пи-ши! Мне без тебя - пусто-пусто! - ныне как никогда еще. М. б. Юля проберется сюда - выступать. Но это пока - для меня - представляется очень трудным. Она мне наладила здесь уплату в швейцарских франках за мои парижские деньги от издательств, по благоприятному (думаю) курсу.

Олечек, губки твои... глаза твои!.. - как я их вижу! Обнимаю тебя и целую, шепча сердцем: Оля, любимая... с Рождеством Христовом тебя братски и вечно-влюбленно приветствую. И да будет Новолетие нам - во свет и в надежды! Только бы ты была здорова и не отрывалась от Вани твоего. М. б. скоро расстанемся и уже не свидимся на земле..?

Оля, голубка, светик... люблю тебя и жду тебя. Прости страстные слова прошлого письма: вырвалось! - как бы от возбуждения, опьянения дорогой, свободой, - тишиной. Ну, и едой ! Все возбуждает - и твой рот... я пьянею...

Твой грешный Ванёк

[На полях:] Отдам чинить твое стило.

Как бы ты блеснула своей красотой! нарядом! вкусом... И я увидал бы тебя новой! новую тебя!

Со мной и твой синий свитер и на мне дивная твоя фуфайка.

5.I.48/23.XII.47      Тот же pension Mirabeau

Родная моя, светик - Олюночка, обнимаю тебя в родимый наш, лучистый Праздник Рождества Христова, - о, чудесная, моя девочка, радость моя! Всю-всю тебя ласкаю, всю нежно целую, самую близкую мою... самую дорогую в моей неуютной жизни. Как одинок я... как далека ты, хоть, будто, и не изменилась даль. Я унес тебя из Парижа в сердце, и так нежно храню!.. - ми-лая!.. Как тянусь к тебе..! ах, Оля... Новый год. Если бы он открыл нам колыбель нашу!.. Господь да сохранит тебя - и меня - в сердцах и чувствах, и думах наших!..

О-ля, как мне недостает тебя, до задыхания... вот сейчас, когда я тебя так ярко вижу, слышу твое дыхание.

Я все еще временно здесь, мне ищут подходящее "гнездо"... и так трудно это. Страшусь богемности, приставаний, надоедных разговоров. Тянут прочесть "на елке", и я бессилен отклонять. Конечно, никакого "вечера чтения" устраивать не буду. Это я опрометчиво писал - звал тебя.

Прости за страстный вскрик в 1-м письме, сорвалось так. Я тебя чисто люблю и чисто зову. Ибо я люблю тебя - твое сердце. Я знаю - оно живет хоть немного мною. Я радуюсь, что ты в своих рассказах, живешь... и - в красках живешь. Это красит и освящает нудную волынку беспокойной твоей жизни.

Отлично , что хочешь писать "клинические дни" ⁸⁴⁸ от 1-го лица: так свободней, - не бойся, ты сумеешь дать самое важное в твоем восприятии. Ах, как я был бы счастлив, если бы мог смотреть на тебя, пусть - без слов. Да, я совсем одинок. И зачем принесло меня сюда? О, как здесь постыло-серо! И так раздражают окна, заваленные шоколадом и сластями, пти-фурами {Мелкое печенье (от фр. petits fours). на молочно-растительное, страшась заболеть. Начались-было ненормальности, но не было болей. Теперь - в порядке. Скорей бы добраться до постоянного уклада, вблизи Обители. А то - как нудный вечный праздник, без радости! - валятся дни. Пишу письма, все деловые. Конечно, ни в какую Испанию я не поеду. Там, говорят, и еды нормальной нет, и страшно дорого. И - неустроенно. "Порядок"-строй здешней жизни меня раздражает, когда вдумываешься в наше. А беспорядок, пустота и чуждость страны, где не понимают языка, еще более будет раздражать. Если бы не вечная "тряска" и ожидание - "вот, случится", - во Франции, я не уехал бы. А теперь я как бы - в пустоте. И потому еще острей - без тебя!.. Скорей бы полоняла работа!

И. А. весь декабрь недомогал, все еще лежит: и давление крови, и сердце, и подавленность... Он страшно мнителен, - "доктор бывает через день"! Видимо, переутомился и - недоволен всем. Я к нему не поеду, - дорого. Да и не хочу ломать путину - и я устал. Очень много осталось в Париже всяких "хвостов", недоделанного. Господи, когда смогу тихо думать... молиться... писать... на месте ? Очень здесь сыро, туманно, - мразливо.

Несмотря на людей - я одинок. Юля переслала твое письмо. По-мни: она никогда, ни за что не прочла бы твоего письма! Не знаю, как распорядиться с квартирой, - пишет: холодно в St-Remy приедем на несколько дней. Квартиру она сумеет хранить и оплатить: есть верные люди, и квартира - всегда в моем распоряжении. Там - все осталось. Оля, не забывай меня, Ванёнка твоего, - тобой и держусь. Ты - еси, и я - есмь. Как ты мне дорога, нужна. Была танцовщица Людмила (Горная) с мужем, принесла русский торт. Несмотря на "успехи" - мне трудно. Она за перелет отца и матери в Мадрид должна была уплатить больше 1000 швейцарских франков - около 100 тыс. французских франков или 250 долларов. Там его брат Сергей ⁸⁴⁹ , уже лет 10, что-то в фильмовом деле - и коммерция. Людмила - совсем не хорошенькая, но молодец, что борется за жизнь. Здесь она дает уроки танцев - балетных. Оба приятные, он художник-декоратор, продает картины, но они мне непонятны... [supreme {Здесь: крайне (фр.). }-импрессионные. Наворочено!.. - но видимо, из его внутреннего "мира".

Горный уехал туда, ибо здесь и дорого, очень, и после продления "séjour" {"Пребывания" (фр.). } (3 мес.) еще на 3, - дальше оставаться будет нельзя. Через него сыщу Эмерик, мне надо добиться моего издательства, многое выяснить. Издательство - в Женеве - "Du Rhon" - помнишь, Эмерик отбила-то! - давно лопнуло . Так что, думаю, - и хорошо вышло. "Чаша" найдет свой путь. Мне нужно издать "Солнце мертвых" и другое - для Южной Америки (латинской). Вот, на склоне жизни, пришлось путешествовать... но я спокоен: Господь укажет путь. Все равно, в Париже я не мог бы и помимо "тряски": с месяц я не видел капли молока, ни белого хлеба (хорошо, что Стокгольм прислал, через одного нашего священника это!) Получил огромное заказное письмо (avion) из Норвегии от русского моряка ⁸⁵⁰ - очевидно, коммуниста, по поводу моей статьи "1147-1947" ⁸⁵¹ "чудо" и плетет невнятицу: все строит... мозг ! Наделяет этим мозгом - не святостью! и преп. Сергия!.. Ну, околесица на 12 стр. А я слышу, что статья его задела. Просит ответить на норвежский адрес (не его!). Шлет привет от родной Москвы. Как у них все "набекрень"! И - Пушкин - мозг. Не отвечу, ибо нечего ответить на... сумбур.

Ольга, - не могу без тебя. Ты мне для души нужна, - как радость, как живящий воздух. Твоя женственность согревает и придает сил. Хотел бы, чтобы ты вечным другом оставалась во мне. Без тебя - я совсем бы - до крика! - осиротел.

Оля, Олюша- Ты страшно сложна, но такая, м. б. и особенно дорога. Напиши мне больше о себе, - как же ты дальше-то быть думаешь? В той же неопределенности "бездорожья" и "бесцелья".

Ску-чно мне, ничего не хочу смотреть, и нечего здесь смотреть. Мой умерший - увы! - мир - как же богат в сравнении со здешней мелочишкой и скаредством серой жизни. Да провались она, со всем своим порядком и рассчетцем! Тьфу. Странно: но не стану тебе писать о сем: это могу бы тихо в ушки твои шепнуть! Я вяну... я хочу движения, а не беганья, по рельсикам, как все здесь. Я разлива хочу, стихии... О, если бы - многое там - по-другому! Во Христе! В чистоте! без насилий и крови!.. Я хочу пошептать тебе, девочка... чего бы я хотел!.. Если бы довелось мне высказать образно это в "Путях Небесных"!

Оля, мне о многом хотелось бы говорить, и ты поняла бы!

Ну, пиши мне. Верю, что куда-то меня Господь пристроит, как надо. И управит план жизни моей. Во-Имя Его!

Но здесь нет жизни, ни - там, в бедной России, - ужас! но Жизнь должна быть, достойная душевно-духовных сил человека.

Иначе - духовная смерть, здесь, как там - сплошная смерть. В грязи, в крови, во лжи, в голоде, - в ужасе.

Твой Ваня

Мой дорогой, любимейший мой Ванюша!

Твоя открыточка ⁸⁵² болью коснулась сердца моего. Тебе - не хорошо! А я так радовалась, что вздохнешь ты в удобной жизни... Но понимаю. Хорошо понимаю твои чувства. Швейцария - по духу (или безд ушию) сходна с Голландией, - все так говорят. И недаром голландцы с особым удовольствием туда ездят. Не горы же одни их привлекают! Ты там увидишь сердцем сам, как нудна жизнь в подобных странах... А поживи бы ты еще исключительно в их среде, - и ты бы понял многое из моего. Передо мной туземцы, не стесняясь, выражают свои взгляды, считая меня... своею. Поэтому, как никогда, считаю я себя именно в такой среде, - русской. И горжусь. И тем более горжусь, чем больше они нами пренебрегают. Я-то знаю, что их чувства вовсе не вытекают из отношения к советскому правительству... Они не любят нас, как таковых. Это для меня вне всяких сомнений. Их интерес - по силе и возможности как можно больше нас ослабить и стереть, а вовсе не заботиться о благополучии русского народа. Мне лично отвратительно и противно всякое хождение с ними в ногу. Под "ними" разумею всю Европу и Новый Свет. И это мое - вне какой-либо политики. И всякое делание с ними сообща мне неприемлемо. Вот это - основное. Когда ты будешь в Америке, ты сам увидишь и поймешь! Там - шкурничество уже предельное, и все - утроба. В былое время, сам американец, - Кеннан мне это говорил, отплевываясь на все свое. И на носительницу души и сердца - женщину. Но он был слабый. Я сразу его узнала. Он сам не в силах был идти против ветра и для карьеры... многим пренебрег. Я не о себе здесь! Нет, - тогда, видя его "шатания", я отказалась от него. И было верно потому, что он еще из лучших был, и сам имел же мужество сознать все окаянство своей страны. Боюсь я за тебя, Ванюша. Не отговаривать тебя хочу, - но больно мне. Быть может у Обители - другое. Там м. б. будет русский мир. Так хочу от души тебе покоя и радостной заботы! Так тепло, нежно думаю о тебе! Радость моя, Ванюша! Куда же мне к тебе приехать? В Женеву ли, или на Boileau? Скажи же! Рада, что розы дали тебе радость. К сожалению я была связана условиями с Швейцарией, - не больше, чем на 19.00 гульденов. И не могла тебе приписки сделать, т.к. шло по телеграфу, чтобы вернее к Р. X.! Просила лучших, красных роз... Какие получил? Ванюша, ты не смущайся, бери хорошее от каждого момента! И в pension Mirabeau, конечно, есть же свои плюсы! Не думай о ген. Ознобишине - ему-то, верю, это в радость! Устрой свой мир, пиши... И отдыхай. Ведь это же так нужно! Сегодня я закончила свой "Натюрморт" - рассказ. Но кажется не прекращу менять и "чистить". И думается, что до окончательной точки еще далеко. Очень заряжена... хочу тотчас же взяться за другой рассказ: "Диана". И... мечтаю привезти их все к тебе... на суд. Сережа опять в Париже. Уехал на автомобиле... по большим делам. Если удастся, то... он - молодцом будет. Огромных размеров дело. Дай бы Бог! Была я на вечере Beatris, - чудесно она танцевала. А всю последнюю неделю мучилась я мигренью, даже лежать пришлось. И все время была во сне. Отчаянное состояние. Сегодня первый день, что я опять сама-собой. Давно так не бывало: будто не была на земле, а в каком-то мире сна. Потому и тебе давно не писала. Зато сегодня вся горю желанием работать. Сейчас же принимаюсь за машинку. И... очень манит меня мой следующий "цикл"... клинический. А все еще и с первым не управлюсь. Еще два образа-этюда просятся на сцену. Надо. Рисунки замолчали. Пока уснули. Я рада, т.к. могу всецело отдаться моим рассказам. Целую тебя, мое солнышко и обнимаю нежно. Оля

[На полях:] Зачем тебе нужно знать где Woerden? Не напишу, т.к. предполагаю, что ты послать чего-то хочешь. Не надо, мой дружок! Я знаю, как ты ко мне!

Зачем ты обо мне так лестно отзывался? Мне неловко.

9.I.48

Светлая Ольгуна, ты необычайна, единственна! Целую сердце твое. Это Рождество стало для меня таким лучезарным - Тобою, моя радость! Розы твои - сама ты. Они девственно-свежи и сегодня, - на третий день Рождества. Вон они, живые, яркие, - в полной силе, между двойных рам. Они освещают меня, и вся комната - твой свет.

25 дек. (7 янв.), без 20 мин в 10 ч., когда я, выпив кофе, это petit déjeuner {Утренний завтрак (фр.). }, - с 2 теплыми булочками, медом, маслом, отличным молоком, собирался ехать в церковь (5 мин. от меня tramway {Трамвай (фр.). }), девушка принесла цветы - твой ранний поцелуй, - во - Имя Света Разума... и - Сердца. Сияли розы, и все кругом. Я сейчас же сказал - обрезать кончики и поставить в вазу. Хрустальная ваза как раз поместилась между рамами. В комнате очень тепло и сухо, и розы быстро истомились бы, если бы не это укрытие - влажность-свежесть. И вот они живут. И я живу ими - тобой. Я понес эту жизнь во мне - в церковь, весь праздничный и обновленный. И этот день Рождества был для меня весь наполнен счастьем, сознанием - что ты со мною. Голубка Оля, - нет слов у меня: они утонули в сердце, и я несу их чутко-нежно, - священно.

Эти рождественские цветы твои осветили, кажется, весь pension. И я не мог удержаться, чтобы не сказать на восхищение видевших: "это привет к Рождеству Христову - писателю от самой чуткой русской женщины!"

и... всего, что в ней, в телесном и душевном образе!"

Я знал, что весь я сиял и был "в ударе" - весь этот День Рождества. После обедни обедал у настоятеля - человек 15 - и... был оживлен - пел соловьем! И... кажется, очаровал всех ⁸⁵³ . Да. В 5 ч. были с генералом на семейной елке у Ю. И. Лодыженского ⁸⁵⁴ , правой руки Dr. Theodor'a Auber'a, председателя Комитета международного по осведомлению мира - что такое большевизм ⁸⁵⁵ . И там я - пел. Была груда подарков, и я получил образ-репродукцию из коллекции кондаковского собрания.

В это воскресенье будет большая елка (для взрослых, в 3 ч. - для детей), где я буду минут на 20 читать из "Няни".

Ты как бы влила в меня силы. Вчера, после обеда-ужина в pension'e прошел слух, что черт унес-таки грязную душу всеубийцы - Сталина. Точно еще не знаю, сейчас 9 ч. утра, газет не видел еще.

Не могу оторваться от тебя. Никакого "вечера" делать не собираюсь, а писал тебе - чтобы завлечь тебя. Свидимся ли?

О, моя радость! моя голубка, моя сила и свет! Да будешь ты благословенна! Преклонившись, целую твои руки.

Твой Ваня

Сейчас еду по делам: в банк, получить по чеку (девизному, для путешествия, все еще не взял, не осуществил свое право на 150 швейцарских франков). Еще - получить tickuets d'alimentation {Талоны на питание (фр.). }, и здесь они: на хлеб, сахар, масло, молоко. Отдал в починку твое стило и еще... надо. О, какая ты! И как я счастлив, что ты еси!

13.III.48      Суббота, 5 ч. вечера

Дорогая моя Олюша, уж не знаю, как и быть... как бы безвыходность. И в этом - крайнем! - случае к тебе прибегаю. И стеснительность некую чувствую, в праве ли я так делать... - вдруг пришло в голову! Выхода не вижу, но... и при этой "безвыходности" - смущен. Вот в чем дело. Цюрихские "связи", через Ивана Великого, через его американских друзей миссис и мистера Барейс, людей очень состоятельных, - оказались бессильными. Дело в том, что "гостевая", туристическая, виза ныне сведена к 3 мес. Могут там, в Америке, продлить ее на столько же, вместо недавнего срока - 6 мес. плюс 6 мес., продления. И я решил хлопотать о постоянной визе. Ибо по истечению срока "гостевой" визы, - 3 мес. плюс еще 3 мес., - мне бесповоротно пришлось бы уезжать, в Канаду или в Мексику, на какой-то срок, и снова хлопотать о... туристической визе. Вот я и положился на Ивана Александровича и его друзей. Послал ему документы, "ручательства" - афидевиты {Поручительство (от фр. affidé). }, и он просил Барейсов похлопотать. Мистер Конрад Барейс лично был у цюрихского генерального американского консула, от которого зависит выдача постоянной визы... "афидевиты" признаны исключительно надежными, "блестящими", - от Пушкинского фонда ^{856 857} и от моего нью-йоркского издателя Дёттен ⁸⁵⁸ . Но... генеральный консул ничего тут не может. Мистер Барейс беседовал с ним "целый час"... - ничего не вышло: русская квота заполнена, закрыта на... полтора года. Я родился в Москве и потому ко мне могла быть применена только русская квота, хотя я и "нансеновец"... ныне, как я сказал, закрывшаяся. Генеральный консул сказал, что "туристическую визу" мне должен выдать женевский консул. Но это меня не устраивает. Я написал в монастырь, епископу ⁸⁵⁹ , прося содействия. Но боюсь, что и тут ничего не выйдет. Остается мне - или вернуться в Париж, или - проситься в Канаду, куда едут Земмеринги. Да еще - поедут ли? Что я буду делать в неведомой Канаде? Мне важно, для моей работы, быть вблизи Обители. И вот, скрепя сердце, обращаюсь к тебе, голубка. М. б. это моя отчаянность?.. И я смущен, удобно ли это для тебя... - попробовать, если ты это сможешь, написать Дж. Кеннану? Он - ныне - очень, кажется, влиятельный и ценит русскую культуру... Дело в том, что представителей Церкви, - они же просвещению служат! - впускают помимо квоты, как и ученых, если перерыв их деятельности - ученой! - не больше двух лет. Писатели не имеют такой льготы... хотя - кто же больше, чем они, - если это подлинные писатели, - служит культуре?! М. б. это поможет Дж. Кеннану в его хлопотах - если он, конечно, пойдет навстречу твоей просьбе, - о выдаче мне постоянной - или хотя бы длительной! - визы? При влиянии - все возможно. Я же не окажусь для американцев - "нежелательным"? М. б., если ты признаешь возможность написать Дж. Кеннану, - адреса я его не знаю, - дело устроится? Поверит же тебе - твоему ручательству за мою благонадежность, Дж. Кеннан?! Ну, если это сверх твоих сил - тогда я не смею тебя просить... как-нибудь обойдусь и короткой визой, закрыв глаза на будущее... Возвращаться в Париж не хочу: я уверен, что пройдет месяц-другой, и мне все равно придется, уже с большим риском, оттуда уезжать: чувствую, что война неизбежна. Мне надо уезжать отсюда, и как можно скорей. Предчувствие такое во мне.

На днях, дней 6 тому, я писал тебе большое письмо ⁸⁶⁰ . Просил тебя приехать, если можешь. Справлялся сам в банке - гульдены - 65 швейцарских франков - за сотню. - Дня три тому - 66 фр. 68 сантимов. До конца марта все комнаты в Мирабо заняты, ныне автомобильная выставка, все везде занято. Если приедешь, извести, чтобы я удержал для тебя комнату, заблаговременно и на точный срок! надо тут заранее нанимать. С апреля Волошины бросают квартиру, т.к. мать сняла квартиру в горах, где будет жить с больным сыном, - санатория закрывается для ремонта. Так что тебе придется в отель, в удержанную по заказу комнату. Видеться с тобой и проститься - мне душевно необходимо! Получу ли постоянную визу, нет ли... все равно двинусь, хоть с "гостевой" - на-ура. А там видно будет. М. б. к осени - в Россию. Так мне видится. Вот, голубка, моя докука к тебе. Другого пути не вижу, не знаю. M. б. - если захочешь ты, - все удастся? а м. б. я ошибаюсь: м. б. там - слишком формально все. Что Бог даст. Ты сумеешь написать, как надо. Прости, что так прошу, о - таком. Не насилуй себя... Я все время отбрасывал эту мысль, но вот сейчас, - будто толчок мне! - вскочил с постели и пишу... прошу.

Как жду письма от тебя!.. Почему так забыла?.. Оля, надо нам проститься, приезжай... м. б. и не свидимся больше... Ну, как тебе Бог на душу положит. Если решишь написать в Америку, узнаешь хоть в Гааге адрес Дж. Кеннана, а то прямо пусти - на Вашингтон, что ли, авионом... - найдут.

Вот и сейчас колеблюсь - посылать ли это письмо. Спрашиваю сердце... - оно отвечает... - "да". М. б. и обманывает..?

Твой В.

Смущенный, все же шлю: как трудно мне просить для себя - тебя даже!

Дорогой мой Ванюша,

Прости, что давно не писала, - я предельно, до изнеможения измучена нервно. Всего и не описать. Возня с работником ужасная. Он и хам, и нахал, и жулик и подхалим, когда ему это нужно. Уперся и не уходит, а Арнольда таскают по разным комиссиям, где всюду друзья и кумовья работника. Здесь кошмарное засилье подобных типов. Рабочие ограждаются, с ними носятся, правительство перед ними пресмыкается, а они хамят. Все эти "полицейские" меры выселения не по нашим характерам. А при всем том надо жить с ними вместе самым тесным образом! Ну, довольно!

Ж. Кеннану я напишу, если ты думаешь, что это тебе поможет. Но одно горе: в Голландии его адрес не известен. М. б. мне еще можно было бы попробовать съездить в Rotterdam, там есть тоже консульское отделение, - но в ближайшие дни я вся в трепке и разгоне. Еще волокита с мамиными бумагами, - срочная, так что завтра с этим делом должна начать возиться. Был на дому сегодня чиновник, но не застав меня дома, назначил на завтра. Будь такой милый - спроси в женевском консульстве, не знают ли адрес Ж. Кеннана? В Швейцарии он скорее м. б. известен. И тогда пиши экспрессом мне. Я не жду слишком многого от Ж[оржа] К[еннана], т.к. в аналогичном случае в 1938 году, он ничего не смог сделать, ссылаясь на то, что в Америке даже для самого Президента закон не делает исключения. Попытаться можно, но я не льщу себя надеждой. Все это очень грустно с тобой выходит! Неужели тебе этого заранее не узнали приглашавшие тебя туда?! Неосмотрительно. У меня душа болит, как подумаю о всем этом.

пока что возможности. Все эти недели будут сверх-напряженны. Я уже с кошмаром просыпаюсь, не имея нервных сил выдерживать всю эту атмосферу. Но все же я делаю все шаги к тому, чтобы смочь поехать. Ищу деньги в Швейцарии, т.к. отсюда мне ничего не дадут провезти. Ты справлялся в банке о курсе, но это не столь важно: ведь в банке меняют только то, что я привезу по разрешению. Меня интересовало другое: можно ли продать частным образом деньги? Вспомни Париж и мою беготню. Или в Швейцарии банк меняет не по паспорту, а вольно? Это необходимо знать. Я пытаюсь войти в контакт с швейцарцами через газету, но не знаю, что выйдет. Тут иногда бывают заинтересованные лица.

Итак, мой милый, - всем сердцем стремлюсь, но не знаю, что выйдет. Жду очень скорого ответа с адресом Кеннана и тотчас напишу ему. А писать на-ура довольно рискованно. В Америке не разыскивают (* Но если и ты не узнаешь его адреса, то буду писать на Вашингтон, с указанием, что при Маршалле.) ^860а . Сейчас ночь, я валюсь от усталости. Только бы пережить этот гнусный период! Обнимаю тебя. О.

24.III.48

Думаю, что права ты, милая моя Олюша: ответит Американец "на законном основании", ибо все "оксидантали" {Здесь: "кисляи" oxydant). } - законники сугубые, когда треба себя не беспокоить. Что же, это логично. И все же, если найдешь возможным, попытайся... есть зацепка и за закон: служители культа - духовенство, и ученые - вне квоты. М. б. можно пристегнуть сюда и писателей? Ку-льту-ре служат! Впрочем, не настаиваю, не смею. Вряд ли буду хлопотать о "гостевой" визе: пройдет 3 мес., и пришлось бы на... Ку-бу! т.е., для меня, оказаться дураком... в кубе! Адрес - найдут особу в Вашингтоне, не горошина в стогу сена! И еще раз: загадай на совесть... и как ответит, так и поступи.

Нет у меня надежды... и, видимо, поворачивай лыжи на Париж. А там мне совсем плохо, нет ни молока, ни белых сухарей. Да... и горе там: Ивана Ивановича свезла Юля в психическую больницу... размолол его Париж, вы-вихнул. И, вообще, письма из Парижа, от всех , - сплошь "данс макабр". Смерти, смерти... Жду письма из Америки от епископов ⁸⁶¹ и друга одного... да нет, не будет утешения.

Меняют здесь без всяких условий, давай только. Да вряд ли ты и приедешь, по письму слышу: вся ты в бытовых тяготах, и хладно, тревожно-смутно твое письмо. Будто ты вне меня. Что же, это тоже логично: ты меня всего узнала, дальше - лишь 2-ое издание...

Грустно мне, до горечи, что дни твои текут так бесплодно, в беличьем колесе. Доколе же, Господи?!...

Я здесь влачусь... жду у моря погоды, и весь размокроподился: живой мысли не ощущаю, и нет "волнения" охлажденного, для работы. Здесь, у русско-швейцарцев, полное безразличие к... родному. Ошвейцарились..? Влачатся, забыв об упованиях. Да и таких-то кот наплакал... - не о "ди-пи" {"Депатриированные" (от фр. depatrial). } говорю: этих и не видал, где-то в лагере... - да и есть ли они? Здесь жизнь сытно-покойная, только и заботы - "держать нейтрал". До поры все это...

Не чаю, что свидимся. Становь на мне крест. Тошно на белый свет глядеть.

26.III -

Продолжаю... - Узнал, как писать адресовать:

Сверху:

Private

Mr. George Kennan. State Department. Washington. Etats-Unis {Mp. Джордж Кеннан. Государственный Департамент. Вашингтон. Соединенные Штаты (англ., фр.). }

Попытай сердце, - м. б. ответит - да? Тогда приведи хоть такие доводы: почему настоятельно прошу прочной визы: и трудные бытовые условия во Франции, - ни молока, ни хлеба..! - но, главное, нет спокойных условий для завершения литературной работы. Нужен, мол, православный монастырь, а в Европе его не найти. Соединенные Штаты Америки - единственное место - благоприятное. Но ты сумеешь сжато дать понять и мой ранг писателя, и дух моего творчества: о России, о ее духовной сущности, о русском народе. Ведь все мое - о национальном нашем. Ты знаешь это. Этим и объясняется, что мои книги вызывают интерес у мирового читателя, переведены на свыше 20 иностранных языков {В оригинале описка: яз. яз.} - более 50 книг. На английском языке - 4 ⁸⁶² : "Солнце мертвых", "Это было", "Неупиваемая", "История любовная". Содержание главных книг, более половины, - связано с эпохой большевизма, с его воплощением не только в русской жизни... - возьми - "На пеньках"! Дело идет о судьбе (ах) человечества... - так и отмечала критика, и Редьярд Киплинг ⁸⁶³ , никогда не писавший писателям, - терпеть не мог, как сообщал мне мой переводчик-англичанин, - почувствовал желание написать мне по поводу "Это было", - а я и не посылал ему книги. Таким образом я мог бы явиться как бы "экспертом" в "русских делах" - для гг. иностранцев. Дж. Кеннан и состоит в Департаменте иностранных дел - "по русским делам". Да, хотел бы я осветить, - если бы меня запросили! - многое в сем вопросе , в чем до сей поры путаются и путают политики... - явился бы предстателем за Россию! Нашел бы данные: почему Россия нужна миру, и как! - как!! - надо поступать - а ведь им придется решать это! - с русским народом (это упрямая подмена России - бесами!). Нашел бы, как надо , сознавая чутко свою ответственность. Разве это не довод для того, чтобы внимательно отнестись к моему домогательству о визе?.. Ты, если найдешь возможным, - для себя! - напишешь и все представишь, как можно верней и убедительней, ты умная. М. б. мы и послужим как-то - Ей! Но, повторяю, ради Бога, не вынуждай себя писать, если не лежит душа: я обойдусь, что-нибудь сам придумаю... попытаюсь...

10 и 11 апр. предположены мои выступления в Берне: I, - для небольшой группы, 15-20 человек, - просили, очень, прочитать "Куликово поле". Оно печатается в "Православной Руси", со 2-го No - сего года, кусочками. Будет печататься до мая. И. А. пишет мне, - это не часто от него: "Как прекрасно Ваше "Куликово поле" и как обидно, что оно идет кусками... и все обрывается..!" ⁸⁶⁴ Материально это даст сущий пустяк, конечно. Отказаться не хватило духу. Дважды приезжали. Много есть еще писать тебе, но... я загружен письмами, и задавлен душевно... делаю страшные усилия - написать. Болезнь моя - нестерпимый зуд - кажется, еще хуже. Мучаюсь. Говорят - "невралгия кожных нервов..." - если бы твой гомеопат дал средство! Этот недуг, вот 23 месяца, изводит меня... И почему-то я верю, что от тебя, через тебя! - придет исцеление!..

Целую тебя, голубка, жду - м. б. свидимся? - Твой В.

Дорогой Ванюша,

Эти дни я писала Ж[оржу] К[еннану], - не знаю, дойдет ли до него это письмо без точного адреса, да и очень хорошее извинение это для неответа. Я и с этим считаюсь.

Советую тебе самому лично еще ему написать (George Frost Kennan), сославшись на мое письмо, но не давая понять, что тебе что-либо известно о наших бывших взаимоотношениях. Я и сама не "взывала" к его сердцу, обходя прежнее. Ты понимаешь, что это для меня невозможно. Я делала упор на твою значительность и величину, сказав, что в положительном смысле ты вполне "их". Сам ты эту статью можешь еще лучше развить.

Не дивись и не серчай, что письма мои смятенны; не удивительно, потому что живем, как таракан на жару. Все в эти недели должно решиться с квартирой. Я считаюсь с возможностью дело проиграть, т.к. комиссия по жилищному вопросу никакой инстанции не подчинена и, состоя из друзей нашего хама, подтасовывает карты. М. б. придется буквально брать с боя, занимая скорее мебелью и запирая двери. При таких условиях мне невозможно пока уехать из дома. Но я очень хочу и как только будет можно приеду. Как долго ты там пробудешь?

Напиши мне обязательно, почему Ивана Ивановича пришлось поместить в психиатрическую лечебницу? Что с ним случилось? напиши, т.к. меня это очень интересует. Не любопытство. Надо бы осторожней с такими помещениями быть. Иной раз как раз там-то и калечат восприимчивые души!

Я до того задергана, что иной раз за себя боишься, - нервы сдают и чуть-чуть не истеричкой станешь. Каждый день новая пакость. До такой степени могут люди не иметь ни самолюбия, ни чести. А весна идет. Вчера, плюнув на все, до 4 ч. делала набросок с пруда и ивы {В оригинале: ивой.}, покрывшейся "пушком", залитых розовым светом. Чудесная картина. Плохи у меня глаза. Много ли поработала, а сегодня боль. Как только поосвобожусь, поеду в Velp к гомеопату, спрошу о тебе. Но ты ведь ему не веришь, как и все, что от меня, критикуя. Как между прочим было с Гелелович? Я так от нее ничего и не слыхала. От сей светской и воспитанной дамы, шокированной рассказами о сельской простоте. Сей миллионерши, не считавшей за нужное послать в счет своего долга посылочку любимому писателю.

У нас серьезные предложения ехать в Южную Америку. Арнольду предлагают войти в голландскую компанию по разведыванию опытных полей там, для разведения семян. Хотят поручить своему голландцу. Там целое поселение. Я ничего еще не знаю, как решу.

ты не коснешься всей этой мерзости, а так... очень уж там все "маммонно". Пока кончаю. Бегу на почту и по делам. Обнимаю. О. Не забывай меня письмами! Мне сейчас очень трудно!

Открыла конверт, чтобы приписать главное: дай Жоржу сведения из паспорта, точно , так , как это запрашивают для визы.

[Приписка на конверте:] Джорджу я сказала, что Вам известно о нашем знакомстве из моего замечания по поводу газетных статей последнего времени.

11.IV.48 Воскресенье

Дорогая моя Олюша, спасибо: по твоему совету, написал G. К., послал еще и английский экземпляр "Солнца мертвых". Ну, что Бог даст, а надежды на благоприятное мало у меня... Что им русский писатель! А, м. б., и не прав я, не свободы, отрицание духа, - не может быть ничего доброго. Я совсем - не их (американцев), если они притязают на Россию, сознательно заменяю коммунизм - Ею. Об этом дал понять и в письме, никак, конечно, не подчеркивая, что и адресат может так ошибаться, - напротив...

Благодарю, милочка, за твою помощь: знаю, что нелегко тебе писать... - и с благоговением принимаю твое душевное усилие.

Ивана Ивановича разболтал Париж. За эти 12-15 лет он уже 4-5 раз был в больнице. А тут - сам просил, чтобы Юля его поместила. Им овладела навязчивая мысль, что он один теперь, с моим отъездом, является... "опорой семьи", - и бессилен. В St-Remy он жил в тиши, писал стихи... а тут - встречи с "приятелями", волнующие разговоры о современности... - ну, толкнули, конечно, выпить... а это для него - срыв: ему абсолютно нельзя ни капли, и в St-Remy он мог еще устоять. Он, в сущности, ребенок, чудесная душа, - мягкий, чуткий. Мне так жаль его! 3 недели нет от Юли ни строчки, и я ничего не знаю. Она писала, что он буйствовал, и теперь, в больнице (убежище св. Анны, казенное) - бредит. Ночами плакал, все сознавая, что теряет себя. "Помогла" развитию его болезни и Юля: устроила его чтение публичное (читали артистки), было хорошо принято, но Ивана Ивановича ударило, что "Русская мысль" не отозвалась ни строчкой. А не отозвалась потому, что Юля поступила неосмотрительно, дав объявление и в про-советскую газетку "Русские новости", где дали 2-3 строки в о предстоящем "вечере". Нельзя так не разбираться, при нашей обостренности ВСЕ это и послужило толчком. Конечно, и мой отъезд: у Ивана Ивановича могло создаться представление о сиротстве, хотя мой отъезд улучшал ихнее положение: отапливаемая квартира, посылки, продолжавшие поступать, - все в их распоряжении. Оба они меня искренно любят, и отъезд мой как бы лишал их душевной поддержки...

А я... я негодую на себя: надо было оставаться в Париже, терпеть и недостаток молока и хлеба, ну, продолжать выстрадывать. А что я здесь!? Работать не могу, en passant {На проезжей дороге (фр.). }, - всегда так. Эти почти 4 мес. - бесплодны! Никакого душевного уюта - одна растрата сил. Хотя бы обогатился - душевным опытом! Пу-сто-та. И сознание - конца. И дела литературные - запущены: до сего времени "Лето Господне" - не вышло, все еще - "в брошюровке"! Конечно, тут еще - на поездку-то! - толкнуло предчувствие войны, - так казалось: вновь переживать бомбардировки, уныние - и возможность переворота! Пусть бесы захватили бы власть на неделю только: гибель была бы неизбежна, вывоз в Москву, суд... - об этом все так и говорили. Словом, сгустилось все - и толкнуло. И всем этим неустройством я раздавлен. И не прекращающийся мой недуг: вот уже 2 года неотступно, - сил моих нет. Хуже, хуже... - ну, как же тут работать! Не знаю, - и никто не знает, а я был у 7 врачей - в Париже и здесь - и никакой пользы. Здесь, известный окулист ничего не мог сказать. Дал драже "Becozime", на базе витаминов В1, В2, В6... - 100 драже, - принял уже 20 шт. - ровно ничего. Возможно, что у меня экзема, сухая... нервная, что ли?.. Последняя надежда, что м. б. твой гомеопат нащупает! Ве-рю. Напрасно говоришь, что я все - от тебя - критикую. Я же знаю твое большое сердце. И - преклоняюсь. Да, эта Гелелович - пустота, и еще с претензиями. Ну, какая она - миллионерша! - едва живут. Это ее сестрица - да. Каюсь, уезжая, я и не простился даже.

да, да!.. Дай Бог сил тебе. М. б. решишься ехать в Южную Америку - там окрепнешь. С испанцами наши хорошо уживаются, там нет этой бешеной погони за долларом, этой горячки... - и ты м. б. встретишь лучшие условия. Мне рассказывали, что одна русская, попавшая на Кубу, - те же "испанцы"... - совсем слабая художница-любителына, делала выставку картинок, и все расхватали! - а она только - как говорят, - "мазилка", "чуть-чуть". Она - в восторге от Кубы, т.к. должна была уехать, виза была лишь на 3 мес. Теперь выписывает из Америки мать, служащую в ONU {ООН (фр.). }. Подумай, голубка, - война, конечно, будет: что ожидает?! Будет куда страшней - 1940-45. Олюша, не подвергни себя возможным страшным испытаниям ! Пока есть возможность, решись и покинь страну, - что ты можешь потерять? Новое увидишь, ты молодая, сохрани и себя и свои возможности, решись! Боюсь за тебя. Пишу - и думаю: нет, не решится. А уехавшие - Д. П. - как рады, что ушли... - и новое крепит в них надежды. Ты воспрянешь духом, обновишься. Знаю, как это не легко ломать жизнь... - но это лишь так кажется: м. б. как раз в этой перемене - и есть созидание новой и лучшей жизни! Ско-лько у тебя явится свежих впечатлений, ско-лько красок! О, какие цветы увидишь ты!.. Решись, родная. А я... - что говорить обо мне... - стою у края... Но знай, до последнего вздоха - о тебе, молитва и благодарение.

Твой Ваня. Господь да направит и да сохранит тебя!

В.

Как я одинок здесь! Оля, как пусты дни мои!.. С утра я начинаю ждать ночи - забыться.

Трикратно христосуюсь с тобой, дорогой мой Ванюша и от всего сердца желаю, чтобы Праздник светлого Христова Воскресения отозвался в душе твоей большим светом и радостью, наполнился бы ты до краев этим светом и долго бы еще его нес в себе!

Вчера я телеграфом заказала для тебя "живых вестников", чтобы они передали тебе мой пасхальный привет. Я думаю, что этим

Здесь все есть, что только хочешь: и лилии, и ландыши, и амариллисы (чудесные), и гвоздики, и розы, и пасхальные цинерарии с азалиями всяческих сортов. Пышные комнатные рододендроны, причудливые орхидеи. И чего-чего только нет. Тюльпаны уж и в счет не идут, равно как и всяческие примулы. Много экзотического, пестро-красивого, но мало напоминающего нашу Пасху. У меня стоит азалия последнего крика "моды" - с аршин высоты, - выглядит деревцом на прямом стволике, увенчанном сплошной шапкой цветов. В саду же - рай земной: яблоки еще в цвету - все залито белой пеной. А перед домом на фоне воды пруда цветут в траве (в лунках) группочки тюльпанов разнообразных цветов и форм. Ива кудрявится над ними, спускаясь до самой воды. В огромной клумбе - "всякого жита по лопате". Маревом наполнен сад, дымка окутывает раскинувшиеся в зеленом пушку деревья, уводит, скрывает дали, делает на земле сказку. Тепло сегодня и висит в воздухе влага от где-то прошедшей грозы. Изредка погромыхивает вдали... парит, тянет всякую травинку из земли, насыщает воздух весенним ростом. Мы с мамой вспоминаем русскую Страстную неделю с печальным звоном... с приготовлениями, как церковными, так и бытовыми к Великому Дню. А потом ночью... густой колокол... Дрожью колыхающий землю удар... радостный, могучий... И потом, той же ночью чудесный "красный звон"! Кто забудет его? Кто не отозвался бы на него слезами, услыша снова!?

Мы без говенья в этом году. Большинство не идут и на заутреню в церковь. Мы с мамой все же решили быть в субботу и на заутреню, не достаивая до конца, дабы не быть вынужденными встретиться с настоятелем. Он - скверный тип.

Но не хочу сейчас об этом. И о нашем тяжком бытии за эти дни не хочу писать, дабы - "и ничто же земное в себе да помышляет..." На той неделе я заболела было от нервной нагрузки и лежала, - было очень скверно (сердце и мигрень), а потом, слава Богу, прошло. Я устала только. М. б. что и выйдет с домом... Но ни о чем этом гадком не хочу и думать в своем пасхальном письме к Ванюше, которого обнимаю тепло и нежно. Оля