Поиск по творчеству и критике
Cлово "MONT"
Входимость: 2. Размер: 16кб.
Входимость: 1. Размер: 75кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 16кб.
Часть текста: на голом теле, – истлевшую рубаху он бросил в шахте, – пробитая ключица, замученное сердце. Дорогое, что вывез из боев, – американский чемоданчик с несессером, память убитого на Перекопе друга, – пришлось оставить инженеру в шахтах, болгарину, как выкуп: а то не выпускали до конца контракта. И вот, с сорока франками в кармане, он вышел с Gare de l'Est на Boulevard de Strasbourg. Час был ранний. Париж сиял роскошным утром, апрельским, теплым; рокотал невнятно, плескался, умывался. Серный запах угля от вокзала заливала ласковая свежесть весны зеленой, нежной: тонкими духами пахло; от распускавшихся деревьев. Ошеломленный светом и движеньем, великолепием проспекта, широкого, далекого, на версты, Бураев задержался на подъезде. В глазах струилось. – Вот какой, Париж!.. Две стены домов громадных дымной великой шахтой уходили к дали. Светлая, направо, в солнце; налево – темная, прохладная, в тенях лиловых. А между ними, – двумя волнами, легкими, сквозными, зеленоватым дымом, – акации великого проспекта начинали распускаться, желтели-зеленели пухом. В самой дали дымило и блистало, громоздилось: дворец ли, Ангел ли Победы на колонне, башня?.. Бураев помнил: «с вокзала прямо в metro под землю». Он прочитал – «Метро». Но на земле так было светло, солнечно-весенне, бойко, так манил простор проспекта, – а слева церковь, черная, старинная, разная, как игрушка, в колокольнях, в стрелках, из-за угла глядела, – St-Laurent, – так захватило новым, что он не захотел под землю: натомился в шахтах. Он осмотрелся и пошел, довольный, возбужденный, по смытому асфальту, еще дымившемуся теплым паром, солнцем. В акациях кричали воробьи, весенние, возились под деревьями в решетках, путались в ногах бесстрашно. – Чудесно! Какой… Париж! Столько было в этом гордом слове, весенне-звучном! Встречными струями текли такси, трамваи, ...
Входимость: 1. Размер: 75кб.
Часть текста: Прости мои кипучие зацепки, это боление мое - ну, да, это ревность к давнему, необоснованная, это - мои "изломы"! Я кляну их, и - весь нежный к тебе, весь - светлый к тебе. Я преклонился, я обнимаю твои ножки, я тобой болею, я люблю тебя неизведанной еще любовью, такой тонкой, таинственной, нежной, чистой... назвать не знаю. Оля, как ты можешь, как ты умеешь быть нежной, - сердце пропадает, истекает от этой нежности. Извини мой "разбор" твоего рассказа, - не имею никакого права касаться всего твоего. Ты безупречна - это верой знаю, - тебя только острой жалостью можно пожалеть за вынесенные тобой мучения. Я же знаю, как ты несла тяготы жизни, как ты жертвовала собой, как выносила семью на своих плечах, слабевших! - на своих нервах, безжалостно терзаемых житейским злом. Оля, ты для меня - Святая, при всех, как ты называла, - "изломах", - кто смеет в чем-либо укорить тебя! Я любуюсь тобой, Прекрасная! впервые узнанная, такая! Ты мне дороже жизни моей, и клянусь, Оль-Оль, - я отдам жизнь во-имя твое, если бы это было нужно. Это не слова. - За меня будь покойна, во всем. Мой отрывочный...