Иван Шмелев: Поиск по текстам произведений автора и критике. Cлово "1929". Классическая русская литература.

Примерный текст на первых найденных страницах

Входимость: 8. Размер: 42кб.

Часть текста: Праздники. Радости. Скорби. Париж, 1948; в 1928-1947 гг. роман публиковался в газетах "Возрождение", "Россия и славянство", "Руль", "Сегодня", "Парижский вестник", "Русская мысль"; "Богомолье" - роман И. С. Шмелева, впервые опубликован в газете "Россия и славянство" (1930-1931), отд. изд.: Белград, 1935. 3 ...и Вашего батюшку.., и старенького Горкина, и Вас ребенка... - герои романов И. С. Шмелева "Лето Господне" и "Богомолье", их прототипами были реальные люди: отец писателя, подрядчик Сергей Иванович Шмелев (1842-1880) (см.: Шмелев И. С. Автобиография // Шмелев И. С. Собр. соч. Т. 1. С. 13-14); М. П. Горкин - столяр и плотник, с которым И. С. Шмелев совершил паломничество в Троице-Сергиеву лавру. 4 ...Ваше чтение в Берлине... - 6 октября 1936 г. И. С. Шмелев выступал на литературном вечере Союза русских журналистов и литераторов в Берлине, где присутствовала О. А. Бредиус-Субботина. 5 ...Ваша супруга. - Ольга Александровна Шмелева (урожд. Охтерлони, 1875-1936). 6 Иван Александрович Ильин (1883-1954) - религиозный философ, правовед, публицист, литературный критик. Осенью 1922 г. выслан из Советской России, поселился в Берлине. Один из организаторов, затем профессор Русского научного института (1923- 1934) при Берлинском университете. Член Союза русских журналистов и литераторов в Берлине. Член-корреспондент Славянского института при Лондонском университете (1924). Редактор берлинского журнала "Русский колокол" (1927-1930), был тесно связан с Российским общевойсковым союзом (РОВС). Преподавал в Берлинском университете, летом 1934 г. уволен, в июле 1938 г. был вынужден уехать в Швейцарию. Писал о творчестве И. С. Шмелева в ряде статей и книге "О тьме и...

Входимость: 6. Размер: 27кб.

Часть текста: роман Ив. Шмелева «История любовная». По воспоминаниям одного из издателей, нетерпеливые читатели являлись в редакцию за гранками, не желая ждать очередного номера с продолжением. Получилось точно так, как предсказывал сам Иван Сергеевич: «За „читабельность“ ручаюсь. Полагаю, что читатель будет сердиться, что приходится дробить. Вещь ЛЕГКАЯ. Будто сидишь в кинемо и – всякие представления! На макароны не задаюсь. Вопросов не ставлю и не разрешаю. На небеса в детском аэропланчике не мечусь. А просто – запускаю „монаха“ и „змея“. „Героев“ не имеется, а жители. „Любовей“ больше, чем достаточно… „Циник“ имеется и даже 1½ циника Романтизма – хорошая доза есть. На… С прищуром. Вот какой товар-то! Много „стихов“ всякого сорта. Есть такой даже: „Рыцарь саблю обнажил, свою голову сложил!“ Или: „У одной-то глаз подбитый, у другой – затылок бритый, третья – без скулы!“ Не подумайте, что это всё героини! Нет, мои героини (две) – прямо к-р-р-а-савицы, с небо-голубыми глазами, а одна даже – бельфам! Есть даже такие стихи: И я в железные объятья, Как Люцифер, тебя возьму… И будешь ты вопить проклятья И вспоминать свово… Кузьму! Но есть и лирические: Мне незнакома женщин ласка, Но слово...

Входимость: 4. Размер: 46кб.

Часть текста: это уже 5 лет за пределом для того, чтобы уже не бояться этой проклятой наследственности» [1] . «Но то была петля Рока. Этот Рок смеется мне в лицо – и дико, и широко. Я слышу, визг-смех этого Рока. О, какой визг-смех! Железный, в 1000° мороза – визг ледяного холода. Он заморозил мне мозг, и я точно весь из стекла-льда – вот паду и рассыплюсь. Не уписать в тысячу книг. Века в один месяц прожиты. О, я мог бы теперь писать о Роке, о страдании» [2] . Эти письма дают представление о том, в каком состоянии Ив. Шмелев работал над рассказом «Это было». Шли самые страшные для него годы: 1919-1922-й. Страдания о сыне, неизвестность, догадка об ужасной правде – расстреле… В этих обстоятельствах и человек, не отягченный никакой наследственностью, способен сойти с ума. Но Шмелев – не сошел. Зато сумел художественно изобразить сознание героя, находящегося в бреду и полубезумии: сдвиг времени и пространства, прерванные логические связи, странные выводы. То реалии первой мировой войны, то какая-то… Южная Америка; компания шпионов и страх за казну; оргии с гашишем и дорогими винами, а в конце – не то больница, не то тюрьма. И все это тоже было, и все это наблюдал Иван Сергеевич Шмелев, закончивший свой рассказ 9 мая 1922 года, уже по приезде из красно-бело-красного Крыма в нэповскую Москву. Приведем в качестве своеобразного комментария следующие наблюдения очевидцев: Вот Крым: «…целый ряд нездоровых явлений, мелкая и крупная спекуляция… Атмосфера загнанности, сменяющихся надежд и...

Входимость: 4. Размер: 35кб.

Часть текста: - 1/14 сентября по церковному календарю начало года. 148 "Вся жизнь моя была залогом..." - А. С. Пушкин "Евгений Онегин" (Гл. 3). 149 "Как мы летали" - сборник рассказов И. С. Шмелева (Берлин, 1923). 150 "История любовная" - роман И. С. Шмелева, впервые опубликован: Современные записки. 1927. Кн. 30-35; отд. изд.: Париж, 1929. 151 "Старый Валаам" - очерки И. С. Шмелева, впервые опубликованы: Старый Валаам. Владимирова, 1936. 152 " Die Liebe ..." - "Любовь в Крыму", немецкое название повести И. С. Шмелева "Под горами" (1910). 153 "Радуница" - глава романа И. С. Шмелева "Лето Господне", впервые опубликована: Возрождение. 1939. 7 июля. 154 "Мэри" - сборник рассказов И. С. Шмелева (Париж, 1928), по одноименному рассказу (1907). 155 ...муж моей подруги. - имеется в виду И. Толен, муж Ф. Н. Толен (Фаси). 45 Ед. хр. 5. Л. 29 - 31. Письмо, машинопись. 156 "Я имени ее не знаю..." - ария Германа из оперы П. И. Чайковского (1840-1893) "Пиковая дама" (1890). 1 57 "Без Вас не мыслю дня прожить" - из арии Томского оперы П. И. Чайковского "Пиковая дама". 158 ...как мой Илья-страдалец... - Илья Шаронов, главный герой...

Входимость: 3. Размер: 28кб.

Часть текста: Святое, дорогое. Порой я видел влажный блеск в глазах… Поэт дарил меня стихами» [1] . Был и второй человек, с которым связано начало работы над романами, – маленький крестник Шмелева и родственник его жены – Ив Жантийом, Ивушка. Иван Сергеевич очень любил мальчика, много рассказывал «про былое, про Горкина, про праздники, про богомольцев… и это дало ему повод зафиксировать свои воспоминания в книге, чтобы я потом читал» [2] , – вспоминал Ив. Первая глава «Лета Господня», которую впоследствии Шмелев поставил в середину «Праздников» – «Рождество», – начиналась так: «Ты хочешь, мой милый мальчик, чтобы я рассказал тебе про наше Рождество?» Обращаясь к Иву, Шмелев обращался, конечно, ко всем детям эмиграции. «Воспитать русских детей в духе русской культуры» – эту задачу наши писатели считали главной. Вслед за «Нашим Рождеством», опубликованным в январе 1928 года, последовали: в феврале –...

Входимость: 3. Размер: 2кб.

Часть текста: Письмо в редакцию, 29 мая 1929 г. (За последние полтора года моей работы в газете „Возрождение“...) <Письмо в редакцию> Многоуважаемый г. Редактор, Благоволите напечатать следующее мое обращение к моим читателям и к русской зарубежной общественности: «За последние полтора года моей работы в газете „Возрождение“ я не раз испытал от заведующего лит. частью г. Маковского ничем не объяснимое насилие и „строгую цензуру“ над моими статьями, причем не всегда мог добиться достойной поддержки от редакции и издательства. Продолжая во многом разделять национально-патриотическое направление газеты, я все же прекращаю свою работу в ней, чтобы оберечь свободу писателя от насилия, а писательское свое лицо – от искажения. Прошу русские зарубежные издания не отказать мне в напечатании этого заявления». С совершенным уважением к Вам Капбретон, Ланды 29 мая 1929 г. (Россия и славянство. 1929. 8 июня. № 28. С. 2)

Входимость: 3. Размер: 28кб.

Часть текста: из Крыма весной 1922 года, друзья едва узнали его при встрече. И. А. Белоусов писал: «…вместо живого, подвижного и всегда бодрого, я встретил согнутого, седого, с отросшею бородой, разбитого человека. В Москве он несколько поправился, но страшно тосковал, что не может писать. „А писать хочется и есть о чем: сложилась повесть – „Черный Спас“!..“ – говорил Шмелев. В 1923 году он уехал за границу, в Берлин» [1] . В действительности Шмелев уехал в самом конце 1922-го и Берлин, строго говоря, тогда не считался заграницей, а был скорее «третьей столицей» России: железный занавес еще не упал. Нельзя сказать, что Берлин принес Шмелевым какое-то облегчение. «Дорогой Иван Алексеевич (это письмо Бунину. – Е. О.), после долгих хлопот и колебаний, – ибо без определенных целей, как путники в ветре, проходим мы с женой жизнь, – пристали мы в Берлине 13 (н. с.) ноября. Почему в Берлине? Для каких целей? Неизвестно. Где ни быть – все одно. Могли бы и в Персию, и в Японию, и в Патагонию. Когда душа мертва, а жизнь только известное состояние тел наших, тогда все равно. Могли бы уехать обратно хоть завтра. Мертвому все равно – колом или поленом <…>. Осталось во мне живое одно – наша литература, и в ней Вы, дорогой, теперь только Вы, от кого я корыстно жду наслаждения силою и красотой родного слова, что может и даст толчки к творчеству, что может заставить принять жизнь, жизнь для работы» [2] . Вероятно, именно работа спасла Шмелева в это время от душевной болезни. По приезде в Париж в январе 1923 года (визу выхлопотал Бунин) Иван Сергеевич сразу включился в общественную жизнь эмиграции. Считая своим долгом рассказать миру о происшедшем в России, он пишет письма известнейшим западным писателям. Собственно, и его «Солнце мертвых», начатое в Париже ...

Входимость: 2. Размер: 6кб.

Часть текста: – памяти Мц. Св. Татианы, – исполнится в наступающем году 175 лет основания первого Российского Университета – Императорского Московского Университета. Не будем спорить, можно ли называть старейший Университет тем именем, которое приросло к нему за почти два столетия: это никак не изменит исторического названия, права на имя, данное при крещении; как нельзя истребить наименование Села – «Царским», а Эрмитажа – «Императорским». Это история, и она требует своего . [53] Скоро мы будем вспоминать. И, вспоминая, чтить. Чтить великое прошлое: заслуги строителя просвещения, российского чудо-просвещения. Правда, 175 лет только, и то неполных, сорванных грязной рукой насильника. Не тысяча лет на нем, не столетия даже, как на его собратьях – европейцах. Но есть чем ему гордиться: десятки его питомцев вошли в европейскую науку, врезали в нее главы русские навсегда; создали русскую науку, в своеобразном русле. В свое время об этом скажется. Мало того: наш университет создал России просвещение. Высокая наша образованность, во всех проявлениях своих, в науках и в искусствах, в мощных полетах мысли, пошла от московского истока, выросла из корней московских, – от рассадника просвещения, украшенного священным словом, начертанным золотыми буквами: «Свет Христов просвещает всех». И об этом скажут: приведут и числа, и имена. И – дела. Крестник Мученицы Св. Татианы ныне и сам в венце, в скорбном венце мучений. Содрано золотое слово, Святая Татиана изгнана, святой ее лик разбит, и Дух Истины отошел от Храма. Храм осквернен и мертв. И об этом скажут: настанет день. Русское просвещение – под крестом. И там, в бедной России нашей, катакомбной, светится Свет Христов где-нибудь в тайниках, под страхом; не может не светиться: Свет истребить нельзя. И здесь, на чужой земле,...

Входимость: 2. Размер: 7кб.

Часть текста: – ответа не получил. Статью добыл, по моей просьбе и доверенности, боевой русский офицер, добившийся, наконец, для меня такого объяснения: «редакция имеет право задерживать те рукописи, которые по ее мнению чрезмерно претенциозны и тенденциозны». Пусть судят мои читатели Ив. Шмелев Автор уже хорошо известен: это тот самый К. Попов, который дал русской словесности – и не только словесности, а душе, памяти русской удивительную книгу «Воспоминания кавказского гренадера – 1914–1920 гг.», которая без смущения может стать рядом с «Севастопольскими рассказами» Толстого, по значительности, по силе, по безыскусственности, по «нехудожественности». Об этом уже писалось и такими знатоками в военном деле, как генерал Головин, и такими мастерами в искусстве слова, как А. И. Куприн и покойный Ю. И. Айхенвальд. Люди с пустой душой и мерочками на слово, люди с поползновением, а не с вдохновением, этого, конечно, не признают и не поймут, как они до сих пор не могут понять, что дала и продолжает давать зарубежная словесность. Выученики, а не творцы, они не знают вещего слова Пушкина: Постойте… наперед узнайте, чем душа У вас наполнена: прямым ли вдохновеньем, Иль необузданным одним поползновеньем. К. Попов, может быть и не сознавая, это знает. Его душа не только наполнена, но, пожалуй, переполнена...

Входимость: 2. Размер: 6кб.

Часть текста: странице, в нижнем уголке направо, мелким шрифтом. И приходит на мысль, что письмо это не все заметят, а заметить и запомнить его необходимо. Больше: все мы обязаны его запомнить. В письме этом, очень кратком, – к сожалению, имеются опечатки, и такого сорта опечатки, что могут подать любителям все вышучивать удобный повод и посмеяться, хоть нам и не до шуток. В письме «к русским медонцам» заключается призыв к жертве, к маленькой жертве во имя большого, во имя святого дела, во имя долга, – перед Россией долга. «Жертвуйте в фонд „Помни Россию“», передавая деньги в распоряжение генерала А. П. Кутепова, принявшего на себя из рук почившего Великого князя Николая Николаевича, вместе с его предсмертным заветом ко всем нам – «помните о России, русские люди!» – славное и тяжелое бремя заботы о русской чести и доблести, бремя охраны здорового русского ядра – русских военных сил – белой российской Армии. Жертвуйте, хотя бы малым, но все, русские, жертвуйте, не забывайте, не имеете права забывать, не смеете забывать! – вот о чем говорит письмо, письмо «к русским медонцам», – письмо ко всем. В этом письме, говорю я, есть досадные опечатки: конечно, не «если бы несколько десятков русских людей твердо решили бы уплачивать хотя бы по нескольку франков в месяц»… а… «несколько десятков тысяч – только десятков тысяч», хотя нас, «медонцев», не десятки, а ...

Поиск по творчеству и критикеCлово "1929"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "1929"