<Заявление>
Я узнал из газет, что, вслед за кинематографами Германии и Латвии, вскоре и на французском экране будут показывать фильму, сработанную по моему роману «Человек из ресторана». Поэтому считаю необходимым еще раз обратиться к общественности со следующим заявлением:
I. Права на переработку моего романа для кинематографа я никому в СССР не давал. Право всемирной экранной постановки «Человека» приобретено у меня осенью пр. г. берлинским антрепренером Борконом, с условием, что ставить фильму будет иностранная кинематографическая фирма, и сценарий будет представлен мне на просмотр, причем Боркон обязался приобретенных им прав на «Человека» советским предпринимателям не передавать.
«Человеком» советский «Межрабпом Рус», при участии некоторых артистов советского Худож. Театра в Москве, – «не имеет названия», как пишет в своей статье «Литературные фильмы в Риге» известный литератор Петр Пильский (газ. «Сегодня вечером», ном. от 18 январ.) – «ибо даже самые зазорные, клеймящие слова бессильны передать это изнасилование всего замысла, идеи, сюжета и даже здравого смысла. Совкино, открутившее, будто бы, повесть Шмелева, сделало из нее нескрываемо наглый агитационный подлог». Чтобы изобразить «гнусности буржуазного строя», большевики использовали известность романа, переведенного, между прочим, и на французский язык, перенесли действие в 1916-17 гг., между тем, как роман был написан в 1910 г., извратили идею романа, в целях пропаганды придумали свое содержание, изменили судьбы и характеры действующих лиц и все насытили ложью, грязью и пошлостью во славу ленинизма и в поругание «развратной буржуазии и золотопогонников», в прославление «гибнущего пролетариата раненых бедняков» и т. п. «По расчету режиссера, – удостоверяет П. М. Пильский в своей статье, – сердце зрителя должно сжаться и наполниться великим негодованием против „подлого“ строя… Ради этого и принесен в жертву Шмелев». Даже по отзывам советских рецензентов, оказавшихся на этот раз в литературном отношении более разборчивыми, чем некоторые славные когда-то артисты чудесного театра во главе с г. Леонидовым, помогавшим так – даже, повторяю, по отзывам советских рецензентов – «Моск. Известия», 21 авг. и «Краен. Нива», – «повесть Шмелева подверглась „радикальной переработке“». «В теме, т. е. в том главном, ради чего написана повесть, у кино и у Шмелева нет никакого соприкосновения, самый сюжет картины, почти ни в чем не совпадающий с сюжетом повести, оказался типичной мелодрамой…»
«переработка» и демонстрирование ее по свету есть надругательство над русским писателем, над духом его произведения, – есть наглый обман для разжигания классовой ненависти в Европе и по всему свету, злая попытка влить в жизнь еще больше и лжи, и зла. И этот злейший обман обманщики стараются подкрепить авторитетом произведения, не имеющего ровно ничего общего ни со злом, ни с ложью. Наглость советских предпринимателей дошла до того даже, что в крикливых рекламах их рядом с моим именем и названием моего произведения печатают и мой исковерканный портрет, неведомо как сработанный.
Против подобного обмана и надругательства я буду, насколько это в моих силах, бороться всеми законными средствами.
(Возрождение. 1928. 29 янв. № 971. С. 2;
1313. с. 2;
Сегодня. 1928. 2 февр. № 31. С. 8)