На семи ветрах, у семидесяти семи дорог…
Она уже истекла – «Неделя помощи русскому туберкулезному», и я, запоздавший, говорю как бы в пустоту. Нет, конечно. Нет пустоты, не может быть пустоты в душе русской, в нынешней душе русской, переполненной до краев страданием. Пусть и глуха душа, пресыщенная покоем, усыпленная мирным теченьем дней. Мы – тревожны, всегда тревожны. Такими были и в мирные времена – людьми беспокойной совести, такими и остались. И да будем всегда такими! Мы – русские, и наша душа – русская душа, такая загадочная для иностранцев – «l'ame slave». Правы они: многое непонятно им в душевном движенье нашем. Противоречий сколько! Сколько высоких взлетов – и какое жестокое паденье. Сколько безмерных испытаний – и такое покорное терпенье, во имя чего терпенье? И вера, что – все устроится. Во имя чего – такая вера? А она в нас живет, и ничто не в силах отнять ее: это мы знаем внутренне. Правда, в этом и слабость наша, в гульянье устроения; знаем это. Так чувствует наш народ, весь народ, и мы, из него исшедшие, рассеянные в народах. Мы ждем. Мы ждем, и верим, и делаем. И будем делать. И дождемся.
Верные этой силе, этому удивительному чуянью бытия – не избыток ли это сил для жизни? – мы много делаем. Рассеянные по свету, мы все же – вместе. С разных концов вселенной одно мы видим: Россию нашу, раздробленные спорами, все же в одно
«Духа не угашайте!» Нет, мы не угашаем духа. Там, в России, идет борьба, странная, страшная борьба, неведомая миру, – нам, чутьем, ведомая. Там – изживают зло. Упорством, косностью часто, чуянъе и устроения: – все устроится. Невидимая борьба, внутренне ощутимая народу.
И видимая так же. Здесь тоже идет борьба, тоже невидимая миру – за будущее наше. Мы знаем это, ибо мы – делаем.
«Неделя помощи»… Нищими мы пришли сюда – два миллиона нищих, простреленные в сердце. Мы – живем! «Российский мусор», «отброс» – так именуют нас злейшие – мы творим. Буквально, из – творим. Ибо богатство с нами – душа наша, чуткая русская душа. Сколько церквей построили и строим. Тысячи наших инвалидов с нами. Тысячи молодежи получают образование. Бездомные получают кров. Дети-сироты – попечение. Наши ученые ведут и ведут работу. Наше крепкое духом офицерство, наши белые воины, казаки и моряки, врачи, писатели, артисты… – создали ряд объединений. Раскиданные по свету – перекликаются. Больные находят помощь…
Эти – самые горевые, это ясно. Болезнь разрушает все. А болезнь на чужбине? «Дома и стены помогают», а на чужбине – люди? Да, мы щедрые нищие. Богатые духом нищие. Помогаем и будем помогать – и сможем. Вот, уже истекла «неделя». Что принесла она? – «Неделя помощи русскому туберкулезному». Мы знаем: даже богатая Европа должна напрягать усилия, устраивать дни сбора – в «своих стенах». Помните наш цветок, милую «белую ромашку», такую скромную, грустную такую? Апрельскую ромашку… – неурочный расцвет, в печали? Там – «стены» были, и какие «стены»! А здесь… в миллионе нас, на семи ветрах, у семидесяти семи дорог!..
Комитет Помощи влиятельнейше свидетельствует известнейшими нашими врачами – друзьями нашими по судьбе, и нашими достойнейшими людьми, посвятившими жизнь свою высокому делу Помощи, какое бедствие нам грозит.
«Нет трудовой семьи, где не было бы туберкулезного»!
«Неделя помощи»… Бесконечные недели помощи, месяцы помощи, до последнего дня Возврата, который уже не за горами. Надо помнить, и надо давать, давать во имя всего святого, во имя страданий близких, во имя совести, во имя человека, во имя русского человека, во имя общей для всех нас участи, во имя священной связанности нашей друг с другом, во имя общих утрат, во имя священнейшее – России. Туберкулез косит молодежь, самое ценное, что мы обязаны сохранить России! Он подрывает все, все уже созданное, с такими трудами созданное, творимое нами здесь.
Пусть каждый вглядится в близкое от него – увидит. Пусть каждый вспомнит, сколько было перед глазами случаев, когда умирали без поддержки, умирали почти {достигшие «светлой цели», получившие, наконец, дипломы; умирали и умирают кормильцы-труженики, оставляя сирот на нас: убивали себя, отчаявшись!.. Только подумать: мы могли бы не допустить!..
– и не должны допускать. После всего, что сделано, мы не имеем права не доделать; иначе много пропадет, что сделано.
Пусть «неделя» продлится, пусть длится до той поры, пока те же влиятельнейшие врачи-друзья не заявят нам с облегчением, что созданы «наши санатории», что Красный наш Крест не отошлет никого без помощи, что легче нам стало под выпавшим нам на долю Крестом нашим…
Еще раз вспомним, что русские мы люди, вспомним, что во многом грешны, многих хороших навыков у нас нет, – но должны быть! – но что, самое главное, у нас есть наш якорь, чудесное наше чувство – чуянье: своего добьемся, только бы хотеть и хотеть –
(Россия и славянство. 1929. 9 нояб. № 50. С. 2)