«Гг. офицеры»
Очерки К. Попова
Эта статья «Гг. Офицеры» – очерки К. Попова – дана была мною газете «Возрождение» и хранилась в редакции шесть недель, и я, старейший сотрудник газеты, на два моих заказных письма и телеграмму редакции и издательству – вернуть мне статью и объяснить, почему она недостойна печатания, – ответа не получил. Статью добыл, по моей просьбе и доверенности, боевой русский офицер, добившийся, наконец, для меня такого объяснения: «редакция имеет право задерживать те рукописи, которые по ее мнению чрезмерно претенциозны и тенденциозны». Пусть судят мои читатели
Ив. Шмелев
– и не только словесности, а душе, памяти русской удивительную книгу «Воспоминания кавказского гренадера – 1914–1920 гг.», которая без смущения может стать рядом с «Севастопольскими рассказами» Толстого, по значительности, по силе, по безыскусственности, по «нехудожественности». Об этом уже писалось и такими знатоками в военном деле, как генерал Головин, и такими мастерами в искусстве слова, как А. И. Куприн и покойный Ю. И. Айхенвальд. Люди с пустой душой и мерочками на слово, люди с поползновением, а не с вдохновением, этого, конечно, не признают и не поймут, как они до сих пор не могут понять, что дала и продолжает давать зарубежная словесность. Выученики, а не творцы, они не знают вещего слова Пушкина:
знает. Его душа не только наполнена, но, пожалуй, переполнена «вдохновением» и потому-то так безыскусственно у него и порой нагромождено – им созданное. Оно подавляет правдой. И настолько значительно, что «украшающее перо» – излишне, как излишни и даже непристойны краски на памятнике героям-мертвым.
«Остается добавить, что на голове у него молодцевато сидела защитного цвета фуражка с офицерской кокардой и опущенным на подбородок ремешком, а ноги были обуты в сапоги из черной кожи, доходившие ему чуть выше колен, чтобы получилось довольно типичное изображение одного из тех молодых русских офицеров, которые тысячами стояли в холодное сентябрьское утро на всей необъятной границе Российской Империи, обозначавшейся сейчас не географическими и этнографическими рубежами, а доблестью армии, ее духом, дисциплиной, выучкой и прочими неотъемлемыми качествами, которыми сильна была в то время Россия, имевшая впереди, на защите своих границ и чести – все здоровое, честное и мужественное» (стр. 37, «Гг. Офицеры»).
Или вот:
«Победителей сегодня не было, и противники, равно уставшие и изнемогшие от нервного напряжения в бою, постепенно прекращали огонь, и водворявшаяся тишина нарушалась лишь одиночными выстрелами любителей пострелять (!), да немецкая артиллерия изредка посылала очереди куда-то вдаль. Ее снаряды, жутко журча, высоко, высоко над головой, совсем далеко разрывались, – так негромко и мягко… Казалось, что немцы кому-то не дослали известной порции снарядов и теперь, подсчитываясь, все ошибались в расчете и досылали недоданное (!)» (стр. 26).
Так пишет К. Попов, русский офицер и кавалер ордена Св. Георгия, – с одной рукой. Иные, с двумя руками, не понявшие ничего в зарубежной русской литературе, но говорящие о ней иностранцам очень самонадеянно, этого
«Серая фигура, младший унтер-офицер Колпаков был мертв. Пуля угодила (!) ему в глаз, и минуту спустя, когда Колпакова отнесли в глубь леса, на дне его ямки сиротливо осталась лежать его фуражка, у большого темного сгустка крови…» (стр. 55).
Даже и этого не поймут:
«– Кого вы несете? – обратился командир к конвойным.
– Так что, поручика нашего Зотова…
– Куда он ранен?..
– Так что, ваше высокоблагородие, под самое сердце. Еще по дороге скончались. Они приказали передавать вам донесение, – сказал конвойный, откидывая шинель, которой было покрыто тело Ромы. – Вот их книжка…»
«„Командиры… полка. 1914 г. 28 ноября. 9 ч. 45 м…“
…» (стр. 79–81).
Не переписывать же всей книги! Вся она выросла из страшных бессознательно-щедро разбросанных уцелевшей рукой и переполненных сердцем офицера-писателя в его «Воспоминаниях кавказского гренадера». И выросла недаром. Этой книгой боевой писатель как бы довершает гордый и страшный памятник Русскому Офицеру и Солдату, мученику и рыцарю, заложенный в современной литературе нашей, зарубежной, писателем-генералом А. И. Деникиным – в его «Очерках русской смуты» и в книге «Офицеры». Довершает достойно – достойно и офицера русского, и словесности русской. И недаром берет за основу книги своей слова своего Начальника: «…Берегите офицера! Ибо от века и доныне он стоит верно и бессменно на страже русской государственности. Сменить его может только смерть» (Ген. А. И. Деникин).
– стройный и славный… «Устав геройского Ордена» – «Русский Офицер». Вся книга – пример нашему молодому поколению, назидание – старшему, так мало берегшему своего достойнейшего брата офицера… – вся книга – ценнейший по своей сильной правде вклад в русское богатство – слово.
г.
Севр
28. С. 2)