XLIX
«Пришедше на запад солнца…»
Возвращение в Уютово было как бы пробуждением от сновидений. Ехали аллеей, в вечернем свете, и говорили: «Тишина какая…»
Уютово встретило их ласково, все засветилось праздником.
Подарки умилили всех. Листратыч, получив шапку на зиму, ахнул: «Мне-то, за что!» Унылая Поля сказала недоумело: «И меня не забыли…» – а ее никто не помнил. Дормидонт получил Псалтырь. Все получили в меру.
«Верно Настенька крикнула: „Учись, учись!..“ – сколько от тебя радости, тепла!..»
– Когда маленькая была, нищая старушка на богомолье дала мне копеечку, ясную-ясную, новенькую совсем… как я, помню, обрадовалась. Храню ее, и все не темнеет, все такая же ясная.
В радостной суматохе Даринька забыла о ждавшем ее сюрпризе. Юлий Генрих Циммерман все точно выполнил: фисгармония была на месте.
Садилось солнце, огнисто сияли цветники. Даринька любовалась новинками: поздние сорта роз, яркие шпажники, маки, георгины, астры… Били радужные фонтаны. На душе было покойно-светло. Она напевала вечернее – любимое: «…пришедше на за-а-апад со-олнца-а… – солнечную песнь Софрония Иерусалимского, – ви-девше свет вече-рний… поем…» И вот, когда заканчивала возносящим славословием, – «…достоин еси во вся. времена петь быти гласы преподобными…»-дошли до нее величественные звуки чудесного хорала: в доме играла фисгармония! Изумленная, она пошла на веранду и остановилась у входа в зал. Играл Виктор Алексеевич, закинув голову…
Она забыла, а он говорил ей как-то, что играет и на фисгармонии. Отец включил даже этот инструмент в программу пансиона. У него успешно учился Виктор. Многое игранное в те годы забылось, но кое-что осталось, из Баха и Моцарта, В этот солнечный тихий вечер пришло ему на мысли обрадовать Дариньку двойным сюрпризом. Полнотонно звучало в высоком зале, в звонко-сухом, обжитом дереве. Он почувствовал Дариньку и обернулся;
– Рада?.. – спросил он, поняв выражение глаз ее.
Она кивнула.
… Смущаясь, она сыграла, и он увидал, что она умеет. Клапаны и педали еще не обыгрались, приходилось делать усилия, но она обошлась и проиграла на память «Святый Боже». Он сказал, что она отлично владеет дыханием фисгармонии, будет играть чудесно. Она призналась, что с полгода училась у матушки Мелитины. Когда-то играла канон Великой Субботы, и какой был ужас, когда матушка настоятельница велела ей на Пасхе сыграть этот канон перед самим преосвященством. Кажется, ничего сыграла, владыка благословил ее. Она попробовала припомнить и сыграла «Волною морскою…».
– Ты удивительная!.. – воскликнул Виктор Алексеевич.
Она спрятала лицо в руки.
«тети Оли».
– А это кто?.. – спросила она, показывая на висевший рядом портрет молодого человека.
– Твой отец.
С того часу в жизнь ее вошло новое. Каждое утро она приходила в зал, смотрела… и это было благословением ей на новый день.
Это отмечено в «записке», из псалма:
«…Благослови душе моя Господа… венчающего тя милостию и щедротами. Исполняющего во благих желание твое: обновится яко орля юность твоя…»