XI
Выше подымалось солнце. Тогда пошел Илья и надел чистую рубаху - показывать господам работу. Пришел в церковь, и показалось ему, что сегодня праздник. Вышел на погост у церкви, увидал синий цикорий на могиле и посадил в петлицу. Вспомнил, как сдавал на виллах свою работу.
В самый полдень пришли господа осмотреть церковь.
В белом платье была новая госпожа - в первый раз видел ее Илья так близко. Юной и чистой, отроковицей показалась она ему. Белой невестой стояла она посреди церкви, с полевыми цветами. Радостный и смущенный смотрел Илья на ее маленькие ножки в белых туфлях:
привык видеть только святые лики. Смотрел на нее Илья - и слышал, как бьется сердце.
Спросила она его, осветив глазами:
- А кто это?
Сказал Илья, оглядывая купол:
-Великомученица Анастасия Рымляныня, именуемая Прекрасная, показана в великом кругу мучений.
Она сказала:
- Это мой ангел...
И он ее вдруг увидел.
Увидел всю нежную красоту ее - радостные глаза-звезды, несбыточные, которых ни у кого нет, кроткие черты девственного лица, напомнившие ему его святую Цецилию, совсем розовый рот, детски полуоткрытый, и милое платье, падающее прямыми складками. Он стоял как в очаровании, не слышал, как спрашивает барин:
-А почему перед первоучителями все слепые?
Не Илья, а она сказала:
-Ведь они совсем темные... они еще ничего не знают.
Спросил барин:
- А почему у тебя, Илья, в рай идут больше убогие?
-А ведь правда! - сказала она и осветила глазами.
Показалось Илье, что она смотрит ласково, будто сама сказать хочет. Тогда прошло онемение, будто путы спали с Ильи, и сказал он вольно:
- По Священному писанию так: "Легче верблюду пройти..." и "блаженни нищие духом...". Так трактовали: Карпаччио...
Но перебил барин:
- Знаю!
А она сказала, опять сияя:
-Мне это нравится... и нравится вся работа.
Как тихие голоса в органе был ее голос, как самая нежная музыка, которую когда-либо слышал Илья, были ее слова. Он, словно поднятый от земли, смотрел на это неземное лицо, лицо еще никем не написанной Мадонны, на ее неопределимые глаза, льющие радостное, казалось ему, сияние. Он не мог теперь отвести взгляда, все забыв, не слыша, что барин уже другой раз спрашивает:
Сказал Илья на крикливый голос:
-Пророки не собирали себе сокровища на земле. Сказано в Книге Пророка...
И опять перебил барин:
- Знаю!
- Все здесь говорит сердцу...- сказала она и осветила глазами.- Вас благодарить надо.
Поклонился Илья стыдливо: были ее слова великой ему наградой. Сказал барин:
-Да, спасибо, Илья. Оправдал ты мое доверие.
И повел барыню. Стоял Илья как во сне, затих-затаился. Смотрел на то место, где стояла она, вся светлая. Увидал на полу полевую гвоздичку, которую она держала в руке, и поднял радостно. И весь день ходил как во сне, не здешний: о ней думал, о госпоже своей светлой. Весь этот будто праздничный день не находил себе места. Выходил на крылечко, смотрел вдоль аллеи парка,
Зашел Каплюга:
- Ты чего, Илья, нонче такой веселый? Похвалили твою работу?
- Да,- сказал Илья,- похвалили.
- Вольную должны дать тебе за такой подвиг...- сказал Каплюга.
Не слыхал Илья: думал о госпоже светлой. А вечером пришел на скотный двор камердинер и потребовал к барину:
- Велел барин в покои, без докладу.
В сладком трепете шел Илья: боялся и радовался ее увидеть. Но барин сидел один, перекладывал на столе карты. Сказал барин:
- Вот что, Илья. Желает барыня икону своего ангела, великомученицы Анастасии. Уж постарайся.
-Постараюсь! - сказал Илья, счастливый.
-Чего, марькизь, ходишь? Ай украсть чего хочешь?
Не было обидно Илье. Взял он за плечи горбатого Дему, потряс братски и посмеялся, вспомнил:
- Дема ты, Дема - не все у тебя дома, на спине хорома!
Постучал колотушкой, отдал и поцеловал Дему в беззубый рот.
И пошел парком, не зная, что с собой делать. Опять к прудам вышел, спугнул лебедей у каменного причала:
спали они, завернув шеи. Поглядел, как размахнулись они в ночную воду. Ходил и ходил по росе, отыскивал в опаленном сердце желанный облик великомученицы Анастасии.
И нашел к утру.